Рассказ №11451

     Отправились мы дальше с багажом, потяжелевшем на три отрубленные головы и три топора - немалый капитал. Была уверенность, что отец злополучных братцев выкупит головы для огненного погребения вместе с телами. Оставить их головы на кольях у моего поселения значило покрыть позором свой род на вечные времена.
     По дороге пришлось заехать в несколько поселений и в каждом (с художественными подробностями) рассказать, как я один убил трех братьев. Не оповестить об этом всех-всех-всех было равнозначным признанию в подлом убийстве. Победы на поединке или в свободной стычке на дороге нечего стыдиться. О честной победе человек рассказывает всем, о совершении подлого убийства он промолчит. Каждый раз люди ахали, верили и не верили моему рассказу. Я клялся, божился, ссылался на Беляна и приютившего меня Медведко. Говорил о том, как непотребно Яр заголил сиси у Травки, когда вышел по обычаю предков разгонять ей кровь. Показывал отрубленные головы и опять клялся, что они высохнут на моем тыне, если безутешный отец не заплатит большую цену. Все это пожирало время. В одном из поселений нам пришлось заночевать.
     Спать улеглись на сеновале. Моя нареченная Травка еще не отошла от событий свадебного дня и гибели Яра. Да и не имел я особого желания воспользоваться ее телом. Потому велел Елене поднести Травке успокоительного питья. Не знаю, чем она Травку напоила, но та рухнула как бревно и проспала до позднего утра. А у меня член стоит колом... Каждый раз после того, как убью человека, у меня страшная эрекция. Надо обязательно разрядиться с какой-то из моих рабынь. Елена вопросительно глядела на меня, видимо ожидала, что уложу ее с собой. Но я выбрал эту тихоню Сорожку. Поманил ее пальцем:
     - Со мной ляжешь - вот так, коротко и с достоинством.
     Остальные зарываются для тепла в сено. Сорожка, напротив, сложила широкую кучу сена, накрыла его плащом и стала раздеваться. Только она сняла рубашку, как я не утерпел и занялся ее титями. Мну руками упругое тело, целую соски, зубами покусываю. Задрожала моя рабыня и шепчет:
     - Господин! Позвольте лечь, а то я упаду!
     - Только попробуй упасть - выпорю - рычу я и всасываюсь губами в ставшие такими твердыми груди. Будут завтра у нее синяки на титьках.
     А руками спускаю ее дурацкие штанишки (и чего она рабскую рубаху не носит!) и мну шикарную попу. От волнения Сорожка играет ягодицами и они то становятся очень твердыми, то мягко подаются в моих руках. Но сам вижу, что стоять ей трудно.
     - Ложись, да не так, спиной вверх ложись, недотепа.
     Повалилась она на живот, ноги широко раздвинула и догадливо поднимает зад. Ну, я поднял его еще выше, теперь она стоит в желательной позе, как Зорька "молодым мясом" стояла. Упирается коленями и плечами, попа высоко поднята, ляжки раздвинуты. Красивая попка, широкая, пухлая подставлена для моего удобства. И в этой позе ждет терпеливо Сорожка, когда я разденусь. Вот и я готов. Провел членом по ложбинке между ягодиц, прогулялся вдоль женской щелочки и воткнул!!! Узкое влагалище нерожавшей женщины хорошо член облегает. И начал всаживать, всаживать, всаживать! И такое наслаждение испытывал, когда излился в нее целым потоком спермы.
     Лежит на боку Сорожка обнимает несмело своего господина, ладонью усталый член накрыла. Хо-ро-шо!
     - Вам не холодно, господин? Можно я вас накрою?
     Не успел я ответить, как она легла на меня, растеклась широким телом. Тяжело, конечно, под такой тушей лежать, но и вправду тепло. Тити этой дылды как раз против моего рта приходятся, очень удобно их сосать. Я и сосу, как малый ребенок. Покусываю соски, катаю их языком. Но руки то свободны, и опять начинаю гладить ее попку.
     - Тебе не холодно? - спрашиваю, оторвавшись от аппетитных титек.
     - Мы рыболовки гладенькие, нам жирок мерзнуть не дает - шепчет мое одеяло.
     И, правда, гладенькая. Очень она мне пришлась по душе. Не зря на покупку потратился. Почувствовала Сорожка, что я разнежился и спрашивает:
     - Господин мне позволит ребеночка родить или выдавливать его будете?
     Наслушалась уже о диких местных традициях. Господин ее трахает без бережения, спускает в нее семя как муж в жену законную. А отношение в словенском племени к брюхатым рабыням строгое.
     - Разрешаю, рожай, но только здорового богатыря. Родишь слабенького - выпорю тебя без сожаления. Дохляки нам не нужны.
     - Я буду очень стараться - прошептала Сорожка.
     В обед следующего дня мы добрались до места. Никто в нашем отсутствии не покусился на безлюдное поселение, которое охраняло выжженное на воротах колесо Перуна. Когда мы взяли поселение Горобоя штурмом, сородичи Медведко изготовили мне такое клеймо.
     Но я отвлекся. Нужно было приводить территорию в порядок и, прежде всего, убрать с шестов головы прежних хозяев и похоронить их. Все же со мной прибыла старшая жена убитого Горобоя и его внучка - Ива. Над тыном торчали головы ее деда, отца и других родственников. Соорудили на буевище кладку из бревен и сожгли головы на том же месте, где огненное погребение приняли тела. Ублаготворив, таким образом, мертвые души прежних хозяев и вполне живых моих рабынь, начали устраиваться. В первую очередь нужно было зажечь в печи священный огонь. Старуха и Ива были потрясены, когда в моей руке загорелась саперная спичка. Но нужно еще ублаготворить домового и потому в первую ночь в доме заночевала прежняя владелица очага старая вдова Горобоя. Рабынь Сорожку, Иву и Елену я отправил спать на сеновал, а сам с Травкой, столь неожиданно ставшей моей женой, вознамерился занять клеть.
     Но тут мои бабы взбунтовались. Поскольку была пролита кровь, необходимо очиститься потением в бане. Пока они таскали воду и топили каменку, уже начало темнеть. Но всякая возня рано или поздно кончается. Теперь можно попариться. Опять мы раздевались все вместе, но на этот раз Травка вела себя пристойно, как подобает первой и пока еще единственной, жене. Степенно разделась, потянулась всем телом и пошла в парную вслед за бабкой.
     Елена на правах личной рабыни приготовилась парить меня, ожидает, когда разденусь. Но неожиданно ее оттеснила Ива. Не отходила в предбаннике от меня ни на шаг. Каждую снятую мной одежку принимала в руки как святую реликвию. В ожидании следующей части моего одеяния, Ива стоит передо мной голая, демонстрирует лобок и небольшие титьки. В парной сразу подступила ко мне с запаренными в квасе вениками. Подожди, дура-девка, рассердится моя новоявленная жена и оборвет тебе косу. А может она и не обратит внимания - мало ли какая рабыня перед ее мужем стелется, надеется под хозяином ноги раздвинуть.
     А Травка степенно разлеглась на полке и предоставила полную возможность Елене и старухе травнице парить молодую хозяйку. Те для нее специально заварили веники с какими то травами, парят и бормочут о "белом теле хозяюшки". Стараются подлизы! Понимаю, что Травка сейчас утверждается в качестве главы дома. Обе рабыни уже вступили с ней в молчаливый союз, заметили на талии Травки не порванную Яром нитку, но мне даже не намекнули. А ведь наличие завязанной нитки на талии женщины после первой постели с мужем - это ни в какие ворота не лезет!
     Вышли из бани, и повел я свою "молодую" спать-почивать, любовные игры играть. Травка меня за пояс обняла, прижимается мягким бедром. В клети, прежде всего, зажег огонь в обеих плошках. Не хочу в темноте, желаю свою жену зреть в натуральном виде! Сел на постель, приготовленную догадливой Еленой. Травка опустилась на колени и разула меня по всем правилам ихней супружеской жизни. Ибо без того разувания мужа, в животе женщины ребенок не завяжется. Поднялась Травка и смиренно ждет, когда муж начнет ее заголять. Как только я снял с нее поневу и головную девичью ленту, Травка немного отстранилась, взялась руками за подол рубашки и сама подняла ее спереди до горла. Хороша жена, все при ней! Талия узкая, а в бедрах широка, будто она не девушка, а уже давно женщина. Над плотно сдвинутыми ляжками пушистый треугольник волосиков. Животик гладкий, крепкий, кожа шелковистая: Пупок вдавлен. Упругие тити под моими руками налились, розовые соски вперед смотрят.
     - Перережь нитку - шепчет мне Травка.
     Я тогда не предал значение тому, что она ниткой обвязана. Перерезать, так перерезать! Нитка талию обхватывает так туго, что в кожу впилась. Взял свой нож и с трудом подсунул его под эту обвязку - боялся поранить ее пупок. Упала нитка и Травка, облегченно вздохнув, легла на постель, все так же придерживая подол рубашки у горла. Лежит моя жена, ноги чуть раздвинула, всеми своими прелестями мужа приглашает. Начал ее мять и тискать во всех местах, целую и в губы, и в соски, и в животик гладкий. Когда правая рука легла на лобок и стала проникать в его складочку, моя новобрачная закрыла глаза и что-то стала шептать. В мокренькой складочке погладил горошину клитора. Тут она раздвинула ноги на полную возможность и, положив руки на мои плечи, потянула на себя.
     Я поместился между гостеприимно раздвинутых ляжек и провел своим гвардейцем вдоль всей ее щелочки. Потом ткнул его в женское нутро. Представляете, не идет! Мешает какая то преграда на моем пути. Я нажал сильно и: Травка завизжала, как недорезанный поросенок:


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.