Рассказ №5386

     - Ну что, сволочь, нагулялся? Кобель проклятый! Ты посмотри, сколько грязи за собой притащил! Я всю ночь не спала, думала - где он, с кем он...
     Она всегда так встречала его. Она находила в этой ругани особое удовольствие. И в том случае, если ругаться было не на что, она накапливала злые слова в себе, чтобы выплеснуть их потом с удвоенной силой.
     Он не отвечал ей. Просто медленно проходил в комнату, не поворачиваясь в ее сторону, замирал у включенного телевизора и ждал. Ждал, когда она остынет и вспомнит о том, что он помимо того, что грязный, еще и очень голодный. Этот момент всегда наставал, при всей своей стервозности, она была с близкими заботливой. Иногда, даже слишком, до педантичности.
     - Есть будешь?
     Ну, зачем спрашивать, когда и так понятно, что будет? Зачем спрашивать, если знает, что он не может ей ответить? Это всегда его раздражало.
     А ее всегда раздражало то, что он молчал. Все его мысли, желания, настроение ей приходилось буквально считывать с его карих задумчивых глаз. Он был таким от рождения, и она знала, что никогда не услышит от него слов. Никогда. Никаких. Но она приняла его таким. Раздражалась и любила.
     Она была старше его, намного старше. Но, несмотря на то, что знала его с рождения, видела его беспомощным и слабым, никогда не испытывала к нему материнских чувств, всегда ощущала себя с ним на равных. Теперь, когда на ее глазах он вырос и превратился в неотразимого красавца, большого, сильного, она чувствовала себя защищенной от всего внешнего мира. И не было для нее слаще минут, когда он наваливался на нее всем своим прекрасно сложенным телом, закрывая собой потолок и всю ее бестолковую жизнь с малыми и глубокими трещинами.
     Она была, как говорится, не первый раз замужем. Ее первый мужчина, в буквальном смысле, отодрав ее на грязной лестнице чужого подъезда, стал в последствии и отцом ее ребенка, и первым мужем. Счастья ей это не принесло. Скорее наоборот. С ним она испытала все прелести жизни жены советского рабочего. Возвращаясь домой поздно вечером, активно распространяя вокруг себя запахи дешевых портвейнов, он как зверь набрасывался на нее и насиловал. После каждого такого соития она находила на себе новые синяки, которые подолгу не хотели рассасываться. А однажды он сломал ей руку и два ребра. Что, в принципе, никак не помешало ему получить очередное удовольствие. Она плакала и билась в истерике, а он методично засаживал свой конец в ее задницу. Именно в этом он видел полную победу над женщиной, и его никогда не интересовало - нравится ли ей подобная "любовь".
     А однажды вечером он не вернулся. Вместо него пришел секретарь партийной организации завода и, путаясь в показаниях, рассказал о героической смерти ее супруга на производстве. То ли он спасал какого-то пионера из доменной печи, то ли его раздавил гидравлический пресс во время перевыполнения социалистического задания... А может, все это происходило одновременно. Она не прислушивалась. И не плакала. Только лицом стала как будто каменная. Думала о том, что не на что ей и Ваське теперь будет жить. А он рос слабеньким и все время болел. Не зря думала. Уже через месяц он простудился и, вопреки успокаивающим разговорам бестолковых врачей из районной больницы, умер. Она осталась одна. Ненадолго.
     Ее красоту сложно было не заметить. В парикмахерскую, где она работала в мужском зале, приходило много интересных мужчин, и их раздевающие взгляды успокаивали и давали надежду. Она снова кому-то была нужна! Пытаясь понравиться тем, кто смотрел на нее особенно, она шла на нехитрые женские уловки. Прижималась плотнее своим аппетитным телом к завернутым в белые простыни клиентам; роняла ножницы, чтобы, нагнувшись, продемонстрировать круглые ягодицы; дольше, чем нужно, задерживала на мужественных плечах свои руки; говорила с ними особенным, завораживающим голосом. Это почти всегда срабатывало. Завороженными кроликами аккуратно подстриженные и чисто выбритые мужчины попадали в ее малогабаритную, но уютную квартиру на пятом этаже, чтобы там предаться всем мыслимым и немыслимым любовным утехам. Чтобы потом мучиться опоздавшей совестью, стыдливо отворачиваться от взглядов подозрительных жен и снова возвращаться за сладкими запретными плодами.
     Да, вот теперь она была любима и необходима. Конечно, она понимала, что чувства, которые к ней испытывали мужчины, были особого рода. И не любовь это была, а страсть. Но ей дарили цветы, иногда подарки- дорогие духи, сережки, колечки. За ней ухаживали, приглашали в кафе, один раз даже в ресторан. За нее боролись. И это давало ей право гордо входить в свой подъезд, не обращая внимание на шипение сидящих на лавочке праведных всевидящих старушек.
     Дни ее рождения проходили всегда весело. За празднично накрытый стол приглашались обычно все ее последние ухажеры. Чтобы разрядить обстановку, она звала туда и всех своих подружек. Любовники, обычно скованные в трезвом состоянии, по мере выпитого раскрепощались, начинали смотреть не только в сторону хозяйки... Все заканчивалось веселой групповухой, а иногда пьяной дракой, и тогда утихомиривать гостей приезжала милиция.
     Но годы ее безупречной молодости проходили. Ближе к тридцати годам она начала ощущать в себе подсознательную потребность в семье и в детях. И здесь было о чем призадуматься. На роль супруга никто из ее веселого окружения не годился. Она не собиралась разрушать чужие семьи ради собственного счастья, а ее неженатые мальчики были какими-то несерьезными.
     Все решилось по воле случая. Как-то в парикмахерскую зашел тот самый секретарь партийной организации. Разговорились. Она дала ему номер своего телефона, пригласила заходить, если что. Он покраснел, но бумажку с телефоном взял. А потом, через три дня пришел без звонка. Вечером, с цветами. А когда утром он ушел, она уже знала, что нужно делать.
     Через два месяца они поженились. Она хотела, чтобы все было как у людей - черные "Волги" у ЗАГСа с красивыми ленточками и кольцами, шумный стол и белое шикарное платье. Он настоял на своем - и они тихо посидели с его мамой втроем в маленьком кафе напротив обкома.
     Первое время ей даже нравилась новая жизнь - тихая, спокойная и бедная. Когда на пороге вдруг появлялись старые друзья, она их выпроваживала. Первые два года старалась быть честной замужней женщиной. А вот с детьми что-то не получалось. То ли муж был какой-то не такой, то ли ей самой наконец-то отозвалось ее веселое прошлое. Размышлять было уже некогда, хотелось знать наверняка. И поэтому, когда снова позвонил Виталик, ее самый давний и преданный приятель, она не стала его посылать куда подальше. Муж уехал на какие-то курсы в Москву, а ей хотелось давно позабытой грубой мужской любви.
     Он понял все с порога, как только увидел ее бесстыжие, полные желания глаза. Бросив на ковер купленную по случаю бутылку болгарского вина и наскоро скинув пальто, он прижал ее к стене узкого коридора, жадно вбирая в себя ее сладкие губы, обеими руками помогая ей избавиться от такой ненужной сейчас одежды. Она не сопротивлялась его порывистым движениям. Быстро пропустив вступление, любовники рухнули на ковер, сплетая в немыслимые узлы свои руки и ноги. И уже через минуту вначале она, а затем и он содрогались в неминуемых сладких конвульсиях оргазма. Потом они открыли бутылку с красным, как кровь, вином и, расположившись там же на полу, пили, закусывали, слушали красивую музыку. Пела Анна Герман.
     Она смотрела на него и думала... ну почему такой красивый, такой ласковый парень и не ее? Зачем ему нелюбимая жена и трое детей? Зачем ей нелюбимый муж? Неужели все не может быть так, как хочется, а не так, как складывается?
     И снова она целовала его губы. И снова он входил в нее стремительными движениями. Она хотела, чтобы ему надолго запомнилась их встреча, может быть последняя их встреча. Она целовала и облизывала его натруженный пряный орган, играла со смешно перекатывающимися яичками, накручивала на пальцы вьющиеся в этом месте черные волосы.
     Он хотел, чтобы никогда не наступило завтра. Потому что завтра вернется ее муж, потому что завтра надо вставать в пять утра, идти в гараж, ремонтировать "Волгу" для больного на всю голову шефа. И снова потянутся похожие один на другой дни, ночи не для любви, а для сна. И дорога... Из областного центра в область, из области в город. Всегда одно и то же. С пяти утра до семи часов вечера. Иногда до полуночи. Но это редко. Только тогда, когда снова шеф сорвется, не выдержит и проглотит в обед пол-литра "Столичной", всегда надежно спрятанной в шкафу с особо важными документами. Тогда опять начнутся долгие разговоры по душам, переходящие в разнос для подвернувшихся под руку сотрудников, метания по городу от одной гостеприимной подруги до другой. Но конец будет всегда один и тот же... сон со всхрапыванием на заднем сидении в обнимку с кожаным портфелем, и всегда не позже одиннадцати часов вечера. Даже в этом скучно.
     И поэтому, наблюдая за тем, как она бережно принимала в развратный ротик его снова готового к бою, блестящего от напряжения солдата любви, он думал о том, что нельзя разрешить ей попрощаться с ним навсегда. Что он сделает все от него зависящее и не зависящее, чтобы эти встречи никогда не заканчивались. Они, эти встречи, были в его серой жизни единственными радостными вспышками. Он слишком долго ждал с момента последнего свидания, в нем накопилось столько нерастраченных чувств, что он не мог выразить их на словах, только в движениях.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.