Рассказ №8120

     Чашка бы тонкостенная, к тому же до самого края наполненная чаем, и, согласно законам физики и здравого смысла, должна была тут же от удара разбиться-расколоться... но! - случилось чудо... настоящее, мой читатель, чудо, а не то, что пропагандируют самые разнообразные люди в целях своего безбедного существования, - случилось чудо: чашка, еще в полёте освободившаяся от чая, лишь издала при соприкосновении с полом жалобный звук... и - не разбилась! Да-да, не разбиралась - осталась девственно целой и совершенно невредимой! Ах, - воскликнет сейчас иной читатель-скептик, - такого не может быть! Как это - элегантно тонкостенная чашка, со всего размаха грохнувшаяся об пол, не утратила своей первозданной целостности? Это ведь, - скажет иной читатель-скептик, - то же самое, как если бы нежная одухотворённая гимназистка где-нибудь, скажем, в знойном Крыму этак в году в девятнадцатом попала бы в руки истекающих похотью молодых бойцов Красной Армии, ошалевших от своего безграничного гегемонизма, и при этом, оказавшись в их мозолистых руках, осталась бы такой же девственной, какой родила её аристократка-мама... могло ли такое быть - в принципе? Ну, про гимназистку я здесь ничего не скажу - не знаю, а вот что любимая чашка Ростика не разбилась - это, мой эротически настроенный читатель, факт. И вообще... мало ли чего в нашей жизни не могло бы быть в принципе, а оно есть, и никто уже давно не удивляется!
     
     Ростик, совершившийся столь неоднозначный поступок по отношению к своей любимой чашке и сам при этом немало перепугавшийся, посмотрел на Ваню совсем по-детски - жалобно и даже беззащитно.
     
     - Я ж говорил... я ж говорил тебе - предупреждал! - напористо проговорил Ваня. Ростик еще не знал, разбилась чашка или нет, а Ваня уже знал - видел, что не разбилась, и потому голос Ванин прозвучал не только напористо, но отчасти даже весело. - Ну, всё... ты у меня, парень, выпросил!
     
     Не слушая Ваню - старшего брата и учащегося технического колледжа, маленький Ростик с замиранием сердца скользнул взглядом под стол... чашка! его любимая чашка лежала на боку целая и невредимая и была так же элегантно прекрасна, как и минуту назад, когда она, во всех отношениях прекрасная, стояла на столе.
     
     - Не разбилась... - проговорил Ростик сам себе, и губы его тут же непроизвольно расплылись в счастливой улыбке. - Ванечка, не разбилась!
     
     Право, маленький Ростик в это мгновение был совершенно счастлив, даже не думая, как тот факт, что чашка не разбилась, теперь будет соотнесён с правомочностью обещанного Ваней наказания.
     
     - Да, не разбилась... но я говорил тебе, чтоб ты её не опрокинул... так я тебе говорил? - Ваня, неудержимо рвущийся к реализации открывшегося у него педагогизма, в один момент расставил всё по своим местам: и кто что кому говорил, и кто виноват, и что теперь за этим должно последовать...
     
     - Говорил, - счастливым голосом согласился Ростик.
     
     - Ну, и вот... а ты меня не послушал. Ты не послушал меня...
     
     Что делать дальше, Ваня, честно признаемся, не знал. То есть, он знал, чего он хочет, и он даже представлял вполне осознанно и достаточно четко голую попку Ростика, по которой он в воспитательных целях будет неспешно, врастяжечку отпускать несильные шлепки-оплеухи, и даже... даже мысленно чувствовал, как под его ладонью нежная попка будет упруго вздрагивать, и даже... даже мысленно видел, как на круглых белых булочках Ростика будут при каждом шлепке образовываться симпатичные впадины-ямочки - как у Серёги, когда тот в Новогоднюю ночь, неутомимо двигая бедрами, на глазах у зачарованного Вани засаживал своего лёгкого на подъём петуха безучастно лежащей в праздничном трансе Раисе... да, всё это Ваня представлял, и представлял достаточно четко, но всё это было уже сердцевиной педагогического процесса, а вот как... как к этой желаемой сердцевине подойти-подобраться, Ваня, честно говоря, не знал. Да и откуда он мог знать? Разве тебе не известно, мой умудрённый одиночеством читатель, что все наши фантазии, даже самые детализированные и досконально прочувствованные - это всего лишь фантазии... да, реальные фантазии, накрывающие нас в реальной жизни, а в жизни сказочной, как известно, нужен соответствующий - сказочный - опыт. Вот этого-то, то есть опыта сладкой сказочной практики, у шестнадцатилетнего Вани еще не было... да и откуда он мог бы быть? Тем более в таком неоднозначном процессе, как процесс педагогический.
     
     Какое-то время они, Ваня и Ростик, молча смотрели друг на друга: Ваня, глядя на Ростика строго и даже взыскательно, напряженно думал, каким должен быть его следующий шаг на тернистом пути восхождения к желаемой цели, а маленький Ростик, уже успевший вернуть чашку на стол, изо всех сил старался сделать вид, что он, Ростик, бесконечно виноват и, будучи виноватым, он, маленький Ростик, всецело осознаёт и преотлично понимает, что теперь его точно ждёт неминуемое наказание...
     
     - Мне идти? - первым нарушил затянувшееся молчание Ростик.
     
     - Куда? - старший брат Ваня, непроизвольно хлопнув ресницами, не без некоторого удивления чуть округлил глаза. О, мой читатель! Здесь нужно сказать, что это была у Вани совершенно детская, давным-давно изжитая привычка - непроизвольно округлять глаза, и взрослый Ваня уже давным-давно так не делал, даже когда удивлялся чему-либо сильно-сильно... и вот - на тебе: глаза у Вани, студента первого курса технического колледжа, округлились непроизвольно, отчего Ваня на какой-то миг стал похож не на студента первого курса технического колледжа, а на маленького и даже, можно сказать, сопливого мальчишку.
     
     - Ну, в нашу комнату... - с готовностью пояснил Ростик. - Ты же там меня будешь... - с губ маленького Ростика чуть не слетело слово "факать", но маленький Ростик вовремя опомнился и закончил свою мысль вполне благопристойно: -... наказывать... или где?
     
     - Да, там... иди! Иди - готовься... я сейчас!
     
     Впрочем, сказав "готовься", Ваня не очень четко представлял себе, что именно он имеет в виду, и спроси его Ростик, в чем именно должна заключаться эта самая подготовка, он, то есть Ваня, вряд ли сумел бы внятно объяснить-ответить. Но маленький Ростик ничего спрашивать не стал, - сказав:
     
     - Пол вытрем потом, - он поспешно встал из-за стола и тут же, ни секунды не задерживаясь хотя бы для создания хоть какой-то видимости элементарного правдоподобия, в одно мгновение покинул кухню, направившись прямиком в свою общую с Ваней комнату, которую все по привычке еще называли "детской".
     
     А Ваня, оставшись один, к своему сладостному стыду вдруг почувствовал, как его петушок, шевельнувшись, стал бодро приподниматься... Блин! на какой-то миг у Вани мелькнула мысль, что всё это - какая-то не совсем понятная игра, и что игра эта явно зашла слишком далеко... Да, в самом деле: чего он хочет? Чего, собственно, он желает? Искренне наказать младшего брата? Ах, только не это, - тут же подумал Ваня, - не надо так примитивно дурить самого себя! Все эти "наказания" - лишь прикрытие, и нет никакого сомнения, что под видом наказания он хочет отхлопать маленького Ростика по его упруго-мягкой попке, и даже... даже, может быть, не просто отхлопать, а неспешно, с чувством помять, потискать округлые булочки, ощутив своей ласкающей ладонью их бархатистую, возбуждающе нежную податливость... ну, а дальше... дальше-то что?! Ну, помять-потискать, утоляя свой эстетический интерес к этой части тела... а дальше? Что делать, к примеру, с петушком, который пробудился и даже воспламенился, и всё это, нужно думать, явно неспроста? Петушок в самом деле задиристо рвался на свободу, и Ваня, непроизвольно сжав его безнадзорными пальцами через брюки, тут же ощутил, как это бесхитростное прикосновение отозвалось сладким покалыванием между ног... Нет, Ваня, конечно, знал, что может быть дальше в таких сказочных случаях, но, во-первых, знания эти носили сугубо теоретический характер, а во-вторых... во-вторых, маленький Ростик был родным братом, и не просто братом, а братом явно младшим, и здесь уже бедный Ваня был, как говорится, слаб и беспомощен даже теоретически... Конечно, если бы это был не Ростик, а кто-то другой... скажем, Серёга... . да, именно так: если бы вместо Ростика был Серёга, то весь сыр-бор сразу бы переместился в другую плоскость, и совсем другие вопросы могли бы возникнуть, случись подобное... а может, и не было бы никаких вопросов: в конце концов, почему бы и не попробовать? Из чистого, так сказать, любопытства - исключительно по причине любознательности и расширения кругозора... да-да, именно так: исключительно из чувства здорового любопытства, потому что в качестве голубого шестнадцатилетний Ваня себя никак не позиционировал... но опять-таки - всё это могло бы быть с Серёгой, если б Серёга захотел-согласился... но с Ростиком? с младшим братом?! Бедный Ваня вконец запутался, и даже на какой-то миг мысленно и интеллектуально размяк, не зная, что же ему, студенту первого курса технического колледжа, теперь, как говорится, делать... и только один петушок ни в чем ни на секунду не сомневался, - твердый и несгибаемый, как правоверный большевик в эпоху победоносного шествия по всей планете весны человечества, он с молодым задором рвался на свободу, своенравно и совершенно независимо от Ваниных мыслей колом вздымая домашние Ванины брюки...


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.