|
|
Рассказ №3004 (страница 2)
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Суббота, 24/08/2002
Прочитано раз: 84415 (за неделю: 124)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "О, великий и могучий, это я о языке. Он именно "вдул". Да так, что стал доставать, ее животе нечто такое, что вызывало новые стоны моей мамочки. Казалось, он работает как отбойный молоток, чтобы пригвоздить ее к скамейке. Потом они замерли в этой невероятной позе, и было видно, как судорожно сокращаются папины ягодицы. Наконец он оторвался от своей жертвы и принялся осторожно и ласково целовать ее...."
Страницы: [ ] [ 2 ] [ ] [ ] [ ]
А так, баню я топлю, и мою там пол, ничего. Вроде бы моя обязанность.
Вот и вчера. Натопила, все приготовила и к Анютке. Ее Леха недавно видик купил и классные фильмы часто привозит. То да се, когда на часы взглянула - восемь. Мои уже час как помыться должны а я шляюсь неизвестно где. Кулема. Бегом, бегом, а дома никого. Ушли что ли куда. Нет простыня на постели не смята, а они обязательно после бани отдыхают.
Угорели! Батюшки светы, как моя бабушка говорит!
До бани добежала, а крикнуть ничего не могу. В горле как...
В окно...
Живые!
Чуть не заревела от радости. Живые вы мои.
Сколько я помню, мы всегда вместе мылись. Папка, мама и я.
Когда я малюсенькая была, это было самой большой радостью. Раздеваемся в предбаннике и все такие веселые. Папка обязательно нас по попкам пошлепает, пощекочет. Мамулька, так прямо заливалась от смеха. Здорово, когда немножечко померзнешь голенькая и в жаркое тепло. Я сразу наверх, а потом сразу вниз. Согрелась и мыться. Ух как хорошо. Особенно когда мылят, мылят, мылят... У папки рука большая уютная. Мылит и мылит без всякой мочалки и меня и маму. Кругом горы пены, айсберги. И, где-то там, движется невидимая мочалка. Мамуля даже постанывает от удовольствия и закрывает глаза.
Даже когда в них мыло не попадает. Ох уж это мыло. Насколько я его любила, настолько и ненавидела. В детстве оно было такое лазучее, так и норовило залезть в нос, или еще хуже в глаза. Папка научил меня тому, как глаза надо закрывать, но сильно не зажмуривать и тогда оно не страшно. А если намыленный палец совать в ноздрю, а потом в другую, то не будет слякотного насморка. И я старательно совала, набирала в нос воды и фыркала как китенок.
Мама всегда так смеялась, может еще и от того что, папка ее гладил. Чаще чем меня и украдкой. Наверно чтобы мне было не завидно. А я великодушно не замечала этой несправедливости, ведь мама у меня такая красавица. Мне все равно было чуточку завидно. У нее такие красивые груди с темными упругими сосочками. И удивительные, чудесные волосы внизу живота, в том месте которое называется странным именем "лобок". Я была настолько умной, что не удержалась от вопроса.
-А что, лобком думают?
Потом, когда впервые меня повезли в цирк, услышала такой же дружный, заразительный хохот всего зала.
Мама не упала со скамейки только потому, что сзади был полок. Папа пришел в себя намного раньше и спас ребенка от чего то неминуемого...
-Точно, некоторые думают только этим местом.
-Папа шутит, дочка. Это, наверное, потому, то похоже на лоб.
В голосе мамы была напускная строгость. Я не нашла никакой схожести, но дипломатично промолчала. Однако разбуженное любопытство требовало выхода, и я упрямо продолжила.
-А если не думают, зачем там волосы?
Бог дал терпения моим предкам и я услышала вполне приемлемый ответ.
-Когда ты станешь большой, у тебя вырастут такие же красивые волосы, как у мамы.
-А это тоже вырастет?
Подобный вопрос сразил бы любого мудреца, но не моего папу. Мне показалось, что сейчас он заплачет, потому что в уголках его глаз показались слезинки.
-Это бывает только у мальчиков, - сказал он, мужественно справившись с приступом смеха, - сначала так же как у тебя, он без волосиков, а потом вокруг вырастают волосы. Этим мальчики и отличаются от девочек.
Эти ответы настроили меня на прекрасный лад. Я шлепала папу и маму по попе веником, когда они так хорошо лежали рядышком на полке, потом шлепали меня. Злобно шипел пар. Но я нисколько его не боялась. Это не мыло. Потом меня окатили водой из тазика и я счастливая и распаренная обхватила горячие мамины ноги и, прижавшись носом к этому самому лобку, потерлась носом о влажные волосики призналась...
-Мамочка, я так люблю тебя. И твои волосики.
А когда, папка нес меня, закутанную, домой я чмокнула его в щеку и сказала.
-Я тебя тоже очень, очень люблю. Но маму больше, потому что она красивая и у нее такие волосики...
И почувствовала, что засыпаю... А наверху качались в такт папкиным шагам большие, с горошину звезды. Качались, качались, качались...
А вчера тоже были звезды. Крупные, отборные. Теплый сентябрь - бабье лето. Ненавижу слово бабье. Бабье, это когда сплетни, а лето тут не причем. Но я на них не смотрела, на звезды. Ну, взглянула бы разок и домой. Все в порядке чего еще. А я смотрела...
Мы вместе не мылись уже года два, а может больше. В смысле всей семьей. А все волосики. Они и вправду стали расти. Не обманули меня мои мамочка с папочкой. И грудь тоже стала расти. И мне стало стыдно. Я никому не болтала, что моюсь с мамой и папкой, но почему-то стала стыдиться. Даже подумывала срезать эти растущие внизу живота волосы. А груди куда? Я не могла поднять головы, когда мылась, а прикосновения папкиных рук, такие желанные когда то, стали пыткой. Казалось, меня пронзают электрические разряды. Он то не изменился- папка и папка. А я жутко стеснялась. Как то раз я сообщила им, что уже помылась, до них. Предки переглянулись и ничего. Раз и навсегда заведенный порядок изменился...
И вот теперь я видела их заново. Как говорят в новом свете.
Папка сидел поперек лавки, широко расставив крепкие, волосатые ноги по обе стороны, а мама. Я даже не сразу узнала ее в женщине сидящей у него на коленях и обхватившей его ногами. Она вытворяла нечто невообразимое, извиваясь в его объятиях. Они целовались как безумные. Целовали все подвернувшееся уши, щеки шею, глаза. А потом, словно найдя друг друга, просто впивались друг другу в рот.
На меня точно столбняк напал. Не то чтобы мои предки должны быть монахами, но представить, что родители могут заниматься Этим, я в то время не могла! Как то не готова была. Мне даже казалось, что мама меня рожала как-то особенно. Например, отрезали у нее кусочек мяса с попки, это там, где у нее маленький шрамчик был, положили в стеклянную колбу и я выросла.
Когда Анютка рожала, все было ясно.
Леха ее еще до свадьбы объездил, и в загсе она уже с животом стояла. Так то Леха. У него и ноги как у слона и бугор под ширинкой никаким галифе не прикроешь. Точно - жеребец. Производитель, одним словом. Откровенно наплевав на деревенских, после свадьбы Леха занимался сексом не только поздно вечером, но и утром. С петухами. А когда еще поднимается лучший механизатор.
Но, похоже, что у него поднимался еще раньше. Потому, что петухи еще прочищали горло, а Анюточка уже выводила свою стонущую со всхлипами песню, потом раздавался торжествующий львиный рык, в который вплеталось прерывистое с переливами Анюткино "А-й-а-а-а-а. А-аа. А-аа".
В этом и выражалось открытое наплевательство Лехи на деревенские обычаи, когда аналогичное действо происходит втихаря, после обильного возлияния и под звуконипроницаемым, стеганым одеялом.
Замешкавшиеся петухи, еще какое то время решали, что лучше, воспеть приход зари или сразу бежать топтать кур, которые поаппетитней. И поэтому дежурное кукареку было каким то смятым - невыразительным. Наконец, неуверенные соло деревенских будильников сливалось в слаженных хор. И, под его пение, из ворот лехиного дома выплывала буренка. У калитки вырисовывалась возбужденно- розовощекая Анютка и проходящий по обочине Кириллыч как то сразу подбирал живот, лихо щелкал кнутом и обязательно подкручивал совсем побелевший ус, мол могем!
Но красовалась Анюточка совсем не для него и уж тем более не для баб провожающих стадо. С высокого крыльца сходил хозяин дома, то есть Леха, степенно шагал к калитке, протискивался в нее. Причем ему обязательно мешали груди Анюточки, о которые он терся могучем торсом, чего то ворчал ей на ухо и шлепнув для порядка по аккуратной попочке благоверной выходил на широкий фарватер улицы. И САМОЕ НЕВЕРОЯТНОЕ заключалось в том, что самые злые кобели деревни, завидев его, молчали!
Леха, Анютка тут все понятно. Конечно меня мама не в капусте нашла. Но рассудок отказывался верить, что я вылезала трудно и больно. Выдавливалась, как паста из тюбика, из моей мамы. Уж лучше аист. А тем более папка такой уравновешенный и совсем домашний мог "петрушить" маму, как этот бык производитель Леха свою Анютку. И потом, раз детей у них не было, значит, они этим больше не занимались! Или я чего-то не понимала.
Глава 2.
Я смотрела в окошко бани, и мне казалось, что это все-таки Леха с Анюткой. Нет же, нет. Я как назло и окошко помыла. Мне хорошо было видно, что моя Ма сидит совсем не на коленях. Господи, не в воздухе же она висит. Она же... Это проклятое "то, что есть у мальчиков" не давало ей опуститься попочкой на скамью перед папкой. То, что я трогала в детстве без всякой задней мысли, намыливала даже не задумываясь о предназначении, ох...
Страницы: [ ] [ 2 ] [ ] [ ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|
|
|
|
| | По началу девушки не поняли, как их накажут, Юля подумала, что сейчас их изнасилуют, но что за цифры 20 и 10? Ей стало жутко. Когда она увидела, что Наташу положили на живот, сняли с нее туфли, надели на большие пальцы ног стальные фиксаторы и оттянули пальцы до почти горизонтального положения стопы, Юля сообразила, что сейчас их будут очень больно бить по ступням. Наташа пока не догадалась о назначении приготовлений. Хлыст ударил ее по ступням тонкой розгой, Наташа, несмотря на кляп, громко закричала. | | |
|
|
|
| | Я высвобождаю свой набухший пылающий член и подвожу его к её половым губам, щекоча их головкой. Медленно и осторожно погружаю его в юное влагалище красивой девятнадцатилетней развитой девушки до тех пор, пока не упираюсь в девственную плеву. Схватив девушку за ягодицы, я затем так резко и сильно веду её на себя - эта перепонка прорывается. Красотка громко вздыхает, но явно не от боли, а от этого удовольствия, заливающего всю её плоть - вот уже исполнилось её желание и вот она наконец стала женщиной. И, ведь самое главное - скоро об этом узнают девушки её группы! | | |
|
|
|
|
| | Женщина была в шоке: необузданный животный напор парализовал ее волю. Да и сопротивляться было бесполезно, так как была основательно прижата к постели массивным телом самца. Хрипя и что-то рыча себе под нос, он вошел в нее сразу, как только она оказалась под ним. Женщина чуть не взвыла от нестерпимой боли. И чтобы не закричать, пришлось рукой зажать рот, а из глаз в этот миг непроизвольно потекли слезы. Сколько длилась эта безумная оргия, не помнит. Сознание затуманилось, перед глазами все поплыло, потеряла сознание. Очнулась лишь от равномерного похрапывания удовлетворенного жеребца, мирно возлежащего рядом с нею. Ее чуть не стошнило. Поспешно встала и невольно съежилась: внизу живота все заныло от обжигающей боли. В эту минуту готова была себя растерзать на части. Зашла в ванную комнату. Кое-как привела себя в порядок. Глянула в зеркало. Из глаз снова хлынули слезы. | | |
|
|