Рассказ №11492 (страница 2)

     Оленька вскочила, вздёрнула тонкие бровки и как ребёнок заныла:
     - Ты же старше меня, Костик... мне какие-то двадцать один, а тебе скоро двадцать шесть, а ведёшь себя как мальчишка... До твоей писанины просто не добраться: мне же интересно, а вдруг я чего подскажу...
     - Я, между прочим, уложился вовремя и теперь жду тебя. А что касается писанины - полдела никому не показывают, вот так.
     Я подошёл и выключил компьютер.
     Она вдруг крепко обняла меня и теперь уже сама подставила губки.
     - Как же я люблю тебя, мой жадный и противный писатель: - ласково прошептала Оленька, и большие карие глаза покрылись влажной блестящей поволокой, - всё забрал себе и ничего не хочет показать своей Оленьке: а я всё равно люблю... мой справедливый и умный:
     Она была очень красивой, безумно стройной девушкой, как и подобает спортсменке по художественной гимнастике - не лицо, а картинка, не фигура, а классика.
     Я нагнулся к её губам и жадно стал целовать, она самозабвенно ответила тем же, потом откинула голову, прикрыла мне губы ладошкой и хитро спросила.
     - А ты постеснялся... до конца не сказал, да? . .
     - Что?
     - Ну как "что" - полдела дураку не показывают. А раньше, когда ты писал рассказы, показывал мне даже начало. Значит, тогда я была не дурой, а сейчас - полная крези, да?
     - Ты моя любимая дурочка с Татарского переулочка. Мы, в конце-то концов, едем в ЗАГС или обойдёмся гражданским браком?
     - Едем-едем! - заторопилась она и побежала в коридор, срывая с вешалки белую куртку. - Каким гражданским?! Хочу всё по-человечески! А дети пойдут, зачем им гражданские родители?!
     Дверь соседней комнаты открылась, и в коридор шагнул отец. На нём висел халат, запачканный красками всех цветов, замусленный пятнами жирного масла и заляпанный белыми густыми подтёками застывшего гипса, он катал и мял в руках большой кусок серого пластилина. Отец был выше и здоровее меня, с чёрными длинными волосами до плеч.
     - Чей слышу я знакомый голос?! - пробасил он с хорошей актёрской дикцией и ответил, радостно улыбаясь. - Это же Оленька! Свет души моей!
     Она тоже улыбнулась и поздоровалась:
     - Доброе утро, Юрий Семёныч!
     - Привет, отец! - я махнул рукой.
     - Привет, голубки мои! Никак в ЗАГС?!
     - В ЗАГС, Юрий Семёныч.
     - Значит, решили официально?! Я только "за"! Я вижу в вас истинных христиан Ларионовых, думающих не только о себе, но и о своём потомстве, которому нужны официальные родители!
     - И я об этом, - подхватила Оленька, вешая на плечо спортивную сумку.
     - Я всё слышал, душа моя, ты правильно говорила, умница! Иди ко мне, я тебя в лобик чмокну!
     Она взмахнула руками, словно крыльями, припорхнула к отцу и откинула волосы со лба, а он - старый хрыч - нагнулся и без всякого стеснения смачно и коротко поцеловал её в губы.
     Оленька ахнула и боязливо посмотрела на меня.
     Эх! - крякнул отец с великим удовольствием. - Отличная девчонка, Костик! Оформляйся, не тяни!
     - Никто и не тянет, - усмехнулся я. - Тянешь, по-моему, ты. Хочешь в глаз получить?
     - Успокойся, ревнивец! Я же отечески! - прокатился по прихожей весёлый отцовский бас. - А ну-ка, кыш в ЗАГС! Кыш-кыш! Полетели, голубки мои! . .
     
     Когда мы вышли из подъезда, Оленька решила осторожно внести предложение:
     - Слушай, Костик, а давай всё-таки переедем ко мне на "Планерную"? Что мы всё у тебя да у тебя? Поживём с мамой, сестрой, я их так редко вижу.
     - Ты чего вдруг?
     - Ничего и не вдруг, - пояснила она. - Может твой отец хочет привести знакомую женщину и не знает, как это сделать, потому что мы торчим рядом, и он стесняется.
     - Он стесняется? - хмыкнул я. - Если бы он хотел, давно привёл и не спросил. А потом, знаешь, когда мамы не стало, он уже много лет не о ком и думать не хочет. А чего ты про женщину? . . А-а-а, это когда он тебя в губы чмокнул? . .
     - Ну да, как-то сразу мелькнула мысль.
     Я успокоил, доставая ключи от машины:
     - Да брось ты, он - великий актёрище, ты до сих пор не поняла? Ему бы не художником или скульптором быть, а скоморохом на сцене.
     - Зачем ты так, Костик: скоморохом каким-то...
     - Да в этом нет ничего обидного, Оленька. Актёры родились из простых базарных скоморохов. Ты почитай профессора Белкина, у меня вон книга есть "Русские скоморохи"
     - Хорошо-хорошо, обязательно почитаю Белкина, - кивнула она и показала рукой. - Смотри, нашу япошку совсем завалило! Ух, ты, как же красиво!
     Действительно мокрая осень искусно облепила жёлто-красными листьями тёмно-вишнёвую машину "Honda".
     Оленька подлетела к ней и с большим сожалением сказала:
     - Даже жалко чистить: Какая прелесть! . .
     - Что поделать, - я подошёл и начал скидывать листья, - красота, Оленька, штука невечная.
     - Костик! - попросила она, - пожалуйста, оставь на самой середине вон тот кленовый, большой и красный! Подъедем к ЗАГСу со шведской короной! Чур, я за рулём! Чур, я!
     - Прошу, моя шведская королева! - я торжественно протянул ей ключи и вернулся к теме разговора, чтобы не обидеть свою девочку. - Ну: конечно: если у тебя есть желание сменить обстановку, то можем пожить на даче:
     - В такую погоду?
     - А что погода? С русской печкой ничего не страшно.
     - Я поняла: ты никак не хочешь ехать на "Планерную".
     - Я хочу, Оленька, ходить утром по квартире в одних трусах, чего не смогу позволить себе на "Планерной" , хочу спокойно сидеть в туалете с полным душевным откровением, чего также не смогу позволить себе в присутствии твоей мамы и твоей младшей сестры.
     - А ты думаешь, что я не хочу ходить утром в одних трусах?
     Я скинул последний лист кроме большого кленового и спокойно ответил:
     - Да ходи хоть без трусов, ты же знаешь: отец никогда не выйдет, если мы просыпаемся.
     - Хорошо, - улыбнулась она, - я обязательно воспользуюсь твоим советом, только тогда не грози ему пальцем и не обещай дать в глаз, если он застанет меня в таком виде...
     
     Администратор ЗАГСа - женщина лет пятидесяти - сидела перед нами по ту сторону стола, держала в руке два фирменных бланка и, казалось, была неподдельно рада за нас, она любезно объясняла:
     - Ваше стремление закрепить и упрочить свою любовь брачным союзом является естественным поступком, необходимым в жизни каждого человека! Я вас сердечно поздравляю! В этих двух документах, которые вы только что заполнили, вами сделан первый решительный шаг!
     Мы внимательно слушали женщину, выпрямив спины и смирно держа руки на коленях, словно два воробушка на жёрдочке, готовых вот-вот сорваться и полететь в далёкий путь официальной жизни мужа и жены.
     - Бракосочетание - один из самых ответственных моментов взрослого человека! Именно оно знаменует переход на ступень подлинной общественной зрелости, подводя каждого из вас к пониманию важнейших законов и норм, принятых в обществе, это есть выражение полной готовности взять на себя ответственность за другого любимого человека! Супружество - такое отношение к интимно-психологической, сексуальной и хозяйственно-материальной близости, которое предъявляет к людям гораздо более высокие требования по оказанию взаимопомощи, чем отношения товарищества, дружбы и тому подобное! - она улыбнулась, взяла со стола толстую книгу и протянула именно мне. - Я не буду вас задерживать, дорогие мои! Вот здесь вы найдёте очень много полезного и ценного! . .
     
     Настроение было прекрасное.
     Спускаясь на улицу по ступенькам ЗАГСа, мы вместе громко и весело читали название книги:
     - "АЗБУКА СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ. ОТ Я ДО МЫ"!!!
     - "АЗ-БУ-КА" , - повторила Оленька и сказала. - Ты знаешь, я почему-то сразу вспомнила Буратино! Ни продать ли нам эту азбуку и ни купить ли билеты в театр Карабаса Барабаса?!
     - Ах, ты моя Буратино! - засмеялся я. - Ты моя Карабасина-Барабасина!
     Я крепко обнял её, закружил, завертел, целуя в губы, нос, глаза.
     - Подожди-подожди! Ты послушай, что нас ожидает! - она быстро открыла последнюю страницу и стала выкрикивать темы, придавая каждой неповторимую краску:


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.