Рассказ №25168

     Я вышел из помещения, тяжелая металлическая дверь захлопнулась с грохотом, но я прекрасно помнил, что между спортзалом и тренерской в стене есть вечно занавешенное окошечко, и что в нем всегда открыта форточка. Про окошко Настя, конечно, знала, а вот про форточку могла и забыть. Так и случилось - из тренерской я услышал шебуршание и тяжелое дыхание своей ученицы, но форточку она при этом прикрыть забыла. Или не забыла, а просто не стала?
     Я же при этом, стараясь отвлечь себя от звуков из тренерской, пытался разобраться с тем, кто я теперь после этого. То, что наши отношения безвозвратно ушли из уютной бухты "просто тренер и просто спортсменка", было кристально ясно. Неясно, кто мы теперь друг другу, и куда это все прикатится. Я на всякий случай (просто чтобы удостовериться) достал телефон и открыл рабочий файл с записями о своей группе. Так, в плане возраста было все нормально, Насте было 16 с небольшим лет, возраст согласия уже наступил, теперь с ней можно даже сексом заниматься, не нарушая закон (у меня, правда, такого в планах совершенно не было) . Но кто же мы теперь? Тренер и ученица - очень мелко, не покрывает, любовники - такого не было, юная мазохистка и ее садист - похоже на правду, но все равно очень однобоко. Кто же мы?
     Мои мысли прервал робкий стук в дверь. Я подошел к ней.
     - Да?
     - Виктор Геннадьевич! - нерешительно позвала Настя с той стороны. Я толкнул дверь. Девушка стояла, переминаясь с ноги на ногу, одной рукой прикрывая свою грудь, другой нерешительно поглаживая себя в паху. Лицо ее раскраснелось, однако по глазам читалось, что она чем-то недовольна.
     - Виктор Геннадьевич, можно вас попросить? - робко произнесла она. - Вроде и возбуждена, вроде и хочется, а кончить никак не выходит. Можете помочь?
     - Помочь? А как? Ты же меня стесняешься, - удивился я.
     - Я не буду стесняться! - тут же горячо откликнулась она. - Пожалуйста, говорите мне всякие стыдные вещи. Что я была плохой девочкой, и как вы меня сейчас накажете.
     - Настя, я же тебе сказал - отныне я тебя наказывать буду только тогда, когда ты будешь себя хорошо показывать.
     - Ну пожалуйста! - прошептала она, покусывая палец от волнения. - Давайте, когда я для всех буду хорошей девочкой, для вас я буду плохой? Ну помогите мне, ну сыграйте! Вы же хороший актер!
     Не знаю, с чего ей это пришло на ум, но она наугад попала - в молодости я играл в любительском театре, и сам себя считал далеко не худшим актером.
     - Ладно, - согласился я. - Марш на кушетку!
     Настя с готовностью юркнула обратно и вольготно разлеглась на спине. Рука, прикрывавшая ее груди, теперь начала их ласкать, а вторая скользнула ей в трусики.
     - Вы только посмотрите на это зрелище! - начал я, копируя надменно-насмешливую интонацию английского учителя-садиста из какого-то фильма про викторианскую Англию. - До чего докатилась современная развращенная молодежь! Девочка-подросток, почти уже взрослая и почти совсем голая, бесстыдно ласкает саму себя на глазах у своего же собственного преподавателя!
     Настя закрыла глаза и резко задышала, тонкая кисть в трусиках стала ходить активнее.
     - Видимо, родители не могут уделять достаточно внимания воспитанию этой юной, но уже такой порочной амазонки! - продолжал я громче, расхаживая по тренерской и глядя на подрагивающее на кушетке тело. - Слишком редко эта юная бесстыжая попка общается с родительским ремнем! Видимо, пора мне, ее учителю, приниматься за дело, пока девушка не встала окончательно на путь порока! Пора вбивать ей ум через задние ворота!
     Порочная амазонка протяжно замычала и перевернулась на живот, подтянула колени под себя и широко развела их, подняв попку высоко, насколько могла. Я поневоле залюбовался ее очертаниями. Руку мне пришлось засовывать в карман тренировочных брюк и поправлять там давно уже напрягшийся член, чтобы он не упирался в ткань и не мешал мне ходить.
     - Стало быть, теперь, каждый раз, когда она будет приходить на занятие, она будет строго выпорота, - продолжал я, пока Настя, закусив губу и постанывая, лихорадочно металась на кушетке, лаская себя. - Я сниму с нее трико и обнажу ее юное тело - и если она посмеет носить под трико хоть ленточку одежды, то всю следующую неделю ей придется спать на животе!
     Вообще-то трико и полагается носить именно на голое тело, на соревнованиях даже могут снять очки со спортсменки, у которой под ним видно белье, так что я был немного удивлен, что сегодня у моей ученицы под ее тренировочным костюмом оказались трусики.
     - Обнажив ее, я положу ее поперек своих коленей, - продолжал фантазировать я, - и разогрею ее стройный зад парой дюжин звонких шлепков. Девочка может плакать, может умолять, может стонать, может вырываться - исход один, она все равно будет отшлепана, и стыд ее и боль будут усугубляться пониманием, что это еще только прелюдия к порке!
     В это время я подошел слишком близко к кушетке, и настина рука, которой она судорожно хваталась за край, вдруг вцепилась в мои брюки и потянула на себя. Я сделал несколько шагов к ней, а она слегка развернулась на кушетке, уперевшись лицом мне в брюки чуть выше колен. Ну что ж, я был готов подыграть и тут - разведя ноги чуть в стороны, я запустил руку в волосы девушке и заставил ее засунуть голову мне между ног. Сначала она ахнула от неожиданности, но потом на глазах расслабилась и продолжила ласкать свою пещерку. Ее трусики увлажнились до такой степени, что сквозь них я видел очертания ее указательного и среднего пальца, которые входили в ее пещерку и мяли влажные половые губки.
     - А потом я выберу орудие наказания, - продолжал я, слегка потягивая ее за волосы и заставляя немножко запрокинуть голову. - Чаще всего, конечно, старый добрый ремешок, но иногда я буду охаживать ее мягкую попку скакалкой, а возможно - принесу из дома длинную плетку и спущу со своей ученицы шкуру так, что она надолго забудет, как сидеть!
     Девочка дергалась и металась подо мной, продолжая ласкать себя. Ее попка танцевала в воздухе прекрасный эротический танец.
     - А потом, - продолжил я фантазировать, - чтобы ей было еще стыднее, позову посмотреть на ее позор всю секцию. И весь ее класс заодно. Пусть полюбуются, как надо воспитывать таких бесстыдниц! А потом, чтобы ей лучше запомнилось, разрешу всем ее друзьям самим всыпать по уже исполосованной попке!
     Здесь я понял, что я взял не ту ноту. Когда я начал говорить, движения ее пальцев замедлились, а к концу моей тирады девочка словно сжалась, попыталась отстраниться от моих ног и тихо прошептала "Не надо!". Что ж, хоть я в любом случае не собирался ничего такого проворачивать в реальности, это и для фантазии было не очень. С таким заходом лучше было бы к какой-нибудь взрослой девушке, завзятой мазохистке и сабе, которую стыд и унижения невероятно заводят. Для девочки-подростка слишком стыдно даже подумать об этом. Так что я отстранился и сменил тему:
     - А еще лучше - возьму эту чертовку с собой в лес, как раз лето. Вывезу подальше от города, приведу в чащу, раздену догола и привяжу к большому лежачему бревну кверху задом - вот как она сейчас лежит. Потом срежу с ближайшей ивы несколько тоненьких молодых веточек, очищу от листьев и замочу в озерце, пока девочка лежит голышом и ожидает своего наказания. А потом мокрыми розгами по бесстыжей заднице высеку так, чтобы искры из глаз сыпались, чтоб надолго запомнила, что ей будет за ее хулиганство!
     Не знаю, откуда в моих фантазиях взялось хулиганство, но это было не важно - я снова нащупал верную нить, и Настя стала быстро приближаться к разрядке. На ее лбу выступил пот, дыхание стало тяжелым, движения дергаными, из груди стали вырываться сдавленные полустоны-полувсхлипы. Я решил продолжить давить в этом направлении:
     - А потом, когда мне надоет ивняк, срежу свежий березовый прут и отхлещу тебя по ногам, - я перешел уже на обращение во втором лице. Настя задергалась, мокрые от пота грудки с отвердевшими сосочками терлись о клеенчатое покрытие кушетки.
     - Да! - стала выкрикивать она, - Выпорите меня! Я очень непослушная девочка, я заслужила наказание!
     Во все глаза я наблюдал за этим зрелищем, даже забыв про свой dirty-talk и слушая ее лихорадочные выкрики. Я понимал, что она уже на грани, остается какой-то маленький шажок, но он ей все не давался.
     - Выпорите меня! - продолжала взывать она почти исступленно. - Может быть, сегодня я была недостаточно плохой, но умоляю вас! Авансом!
     Я вовремя вынырнул из фантазий, понимая, что она обращается не к тому английскому учителю, который живописал перед ней самые болезненные перспективы для ее прекрасной попки и обещал вывезти в лес и высечь там, а уже ко мне. Одним прыжком оказавшись возле кушетки напротив ее бедер, я левой рукой обхватил ее за талию, а правой опустил тяжелый шлепок на ее ягодицу.
     - Ааааааа! - слезы брызнули у нее из глаз, пальцы вонзились в нежное лоно почти по самую ладонь. Без перерыва я размахнулся и припечатал другую половинку. Девочка всем телом содрогнулась от боли и наслаждения.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.