Рассказ №1918 (страница 2)

     Жарко шептал на ухо Дрыга.
     - Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
     Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
     Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
     Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
     Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
     И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
     Он соскочил с коня.
     Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
     Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
     Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
     - Как тебя звать?
     Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
     - Уйди, уйди...
     Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
     Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
     - Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
     Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
     Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
     - Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
     Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
     Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
     Он обернулся к ней.
     - Ты будешь меня любить?
     - Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
     Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
     - Убийца... убийца...
     Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
     В это время из кустов вышел Дрыга.
     - Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
     - Где дружина?
     - В деревне меды пьют, девок щупают.
     - Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
     - Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
     - Я умру здесь. Я никуда не поеду.
     - Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
     Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
     Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
     И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
     Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
     По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]
Сайт автора: http://www.yur.ru

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.