|
|
Рассказ №13599 (страница 2)
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Воскресенье, 19/02/2012
Прочитано раз: 45384 (за неделю: 183)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Первая, юная, страстная... немая и потому безответная любовь. И вот теперь он, Расик... любимый Расик лежал под ним, под Димкой, разведя врозь ноги, Димка ощущал - пусть даже через трусы! - твёрдый возбуждённый член Расима, вжимался, сладострастно вдавливался в Расима членом своим... о, разве не об этом он, Димка, мечтал перед сном, приспуская с себя трусы, - разве не этого он хотел, сладостно мастурбируя каждый раз перед тем, как погрузиться в сон? Разве не это он представлял, видя Расика на переменах в школе - исподтишка наблюдая за ним, ничего не подозревающим, ничего не ведающим о том, что творится в душе обычного с виду десятиклассника? И вот......"
Страницы: [ ] [ 2 ]
- Что? - чуть слышно отозвался Расим, почувствовав, как губы его сделались вдруг непослушными - словно чужими, едва шевелящимися... пылающие губы Расима от страстного Димкиного сосания стали большими и толстыми, словно они непомерно опухли - налились, наполнились жаркой страстью.
- Давай... давай трусы снимем... - прошептал Димка; выпустив из ладони член Расима, в тесноте Расимовых трусов Димка скользнул ладонью по мошонке, и ладонь его, сложенная лодочкой, тут же наполнилась крупными мальчишескими яйцами.
- Ты первый... - прошептал Расим, в ту же секунду подумав, что теперь, когда Д и м и н а рука была у него, у Расима, в трусах, когда Д и м а ласкал рукой его возбуждённый член, а он, Расим, этому нисколечко не противился, когда Д и м а со всей откровенностью целовал его в губы, в лицо, в шею, это - кто из них первым снимет трусы - уже не имело никакого значения... слова прозвучали по-детски наивно - как будто они, два маленьких мальчика, решали сакраментальный вопрос, кто из них первым должен открыть, обнажить, показать другому свой драгоценный пипис.
- Расик... как скажешь... как ты мне скажешь, так и будет! - с жаром выдохнул Димка, тут же вставая на колени.
Димка стянул, нетерпеливо сдёрнул с себя трусы, и член его, залупившийся влажной, липко-клейкой головкой, упруго дернулся, радостно подпрыгнул вверх, почувствовав желаемое освобождение, - немаленький, чуть изогнутый от частых суходрочек, возбуждённо окаменевший Димкин член, распираемый жаркой страстью, в боевой готовности застыл, сладостно замер, обнаженной головкой устремившись к потолку...
Член привычно запросился в руку, и Димку на секунду стиснул его, сладострастно, до боли сжал в ладони, но уже в следующую секунду Димкины руки оказались на бёдрах Расима, - зацепив пальцами за резинку, Димка нетерпеливо потянул трусы с Расима, и Расим тут же невольно подался бедрами вверх, приподнимая, отрывая от постели юный мальчишеский зад - то ли желая облегчить Д и м е задачу, желая ему, Д и м е, помочь, то ли стремясь побыстрее освободиться от пеленающих, ощутимо стесняющих, а потому мешающих, совершенно ненужных т е п е р ь трусов...
Трусы Расима вслед за трусами Димки полетели на соседнюю - Димкину - кровать, - теперь они, Расим и Димка, были совершенно голые... они были - друг перед другом - совершенно нагие, и эта их полная обнаженность рождала в душе каждого ощущение первозданной, ничем не ограниченной свободы, как если б они, два неприкрыто возбуждённых парня, находились не в номере гостиницы, а находились где-нибудь на затерянном, никому неведомом острове, куда никогда не ступала нога человека: голый Расик лежал на спине, чуть раздвинув, расставив ноги, голый Димка стоял перед ним на коленях, и оба они ощущали, как в их раскалённых страстью телах плавится неистребимое, уже не подвластное им желание слиться в одно нерасторжимое целое...
П я т о е в р е м я г о д а, - это ли было не подлинное, не настоящее счастье?! И хотя в голове Расима, затуманенной сладким, вполне естественным удовольствием, еще не возникла, ни разу не вспыхнула мысль о любви, то есть слово "любовь" - само слово - ещё не пришло ему в голову, это, по сути, уже ничего не меняло... разве дело было в словах - в названиях чувств, а не в самих чувствах, распирающих грудь? Ничего не говоря - ни о чём не спрашивая, Димка без малейшего колебания наклонился над пахом любимого Расика, и Расим в ту же секунду почувствовал, как к головке его напряженного члена уверенно и оттого абсолютно естественно прикоснулись, мягко прижались горячие, влажные, обжигающе сладкие Д и м и н ы губы... невольно сжав, стиснув мышцы сфинктера, Расим содрогнулся от наслаждения - замер от нового ощущения, сладкой волной прокатившегося по телу.
Головка члена у Расика была влажной, чуть солоноватой, но эта естественная солоноватость влюблённого Димку нисколько не смутила, - у него у самого от возбуждения всегда выступала из члена перламутровая капелька увлажняющей смазки, и Димки, занимаясь мастурбацией, из любопытства пару раз пробовал эту естественную влажность на вкус... головка члена у Расика была липко-солоноватой, и это лишний раз свидетельствовало о том, что Расим - любимый Расим - был возбуждён по-настоящему, - Димка, округляя губы, медленно вобрал голову в рот... блин, какой же это был кайф - ощущать во рту горячий, возбуждённо твёрдый член любимого Расика!
Задержав губы на крайней плоти - влажным кольцом пламенеющих губ обжимая член в районе уздечки, Димка круговым движением языка облизал головку во рту, одновременно с этим пальцами правой руки теребя, лаская мошонку... именно так Димка делал всё это в своих неуёмных фантазиях, когда, задыхаясь от наслаждения, мастурбировал перед сном! Но то были его фантазии - то были грёзы-мечты, а теперь всё было в реале, было всё наяву, и оттого, что всё это было на самом деле, у него, у Димки, сладко кружилась голова, - вбирая член Расика в рот - ощущая губами нежную кожу, обтянувшую твёрдый ствол, Димка медленно заскользил обжимающим, влажно-упругим кольцом пылающих губ вдоль горячего, несгибаемо твёрдого члена...
У Расима перехватило дыхание - от кайфа, щекотливо полыхнувшего и в члене, и в промежности, и в туго стиснутых, конвульсивно дёрнувшихся мышцах девственного ануса, - Димка, ритмично двигая головой, плавно заскользил вверх-вниз губами по горячему, вертикально торчащему члену, и у Расима, от наслаждения закрывшего глаза, мелькнула мысль, что, делая так, Д и м а ему, Расиму, всецело доверяет, считает его, Расима, своим н а с т о я щ и м другом... разве не этого он, Расим, хотел в глубине своей души - не этой к о н е ч н о й искренности он жаждал, думая о н а с т о я щ е й дружбе с Д и м о й?
Конечно, он совершенно не думал, что можно т а к... но разве т а к - разве то, что делал Д и м а - не являлось свидетельством их абсолютно доверительных и потому по-настоящему дружеских отношений? Они теперь будут - как одно целое... думать об этом - осознавать это - было не менее сладко, чем ощущать, как горячие Д и м и н ы губы ритмично скользят по члену вверх-вниз...
Страницы: [ ] [ 2 ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также:»
»
»
»
|
|
|
|
| | А на другом конце города студенты-химики Писцов и Хрюпин отмечали удачу одного из них. В комнате царил легкий полумрак, на столе - открытая бутылка красного вина и бокал, один на двоих. Время от времени они подходили к окну, чуть отодвигали штору и хихикая наблюдали за тем, что творилось на улице. | | |
|
|
|
| | Вскоре ласки изменились. Лариса втянула мой член поглубже в свой очаровательный ротик, где за дело взялись ее язычок и губы, а обе ее ручки плавно поползли вверх, по животу и еще выше, к груди, попутно нежно лаская кожу подушечками пальцев и несильно царапая длинными ноготками. Я положил свои руки поверх ее и показал ей нужный ритм, который она тут же уловила. | | |
|
|
|
| | На тёте Свете был открытый купальник ярко красного цвета, без "чашечек" а-ля "бикини" с завязками вокруг шеи. Не знаю, что задумывал дизайнер этого купальника, но было здорово похоже на то, что у него не сильно хватало материи! "Треугольники", которые по идее должны были полностью скрывать грудь, по крайней мере, большую её часть, весьма и весьма плохо справлялись со свой задачей по причине своих незначительных размеров, пряча от взора лишь центр немалых грудей тёти Светы! Мне живо вспомнилась приснопамятная утренняя картина и в своем воображении я отчетливо дорисовал местоположение её сосцов под тканью!.. Дальше. По формуле того же минимализма были выполнены и плавки этого купального костюма... и если передняя их часть, наверное, скрывала всю что должна была скрыть, то когда тётя Света повернулась ко мне спиной, тем самым, дав возможность лицезреть заднюю свою часть - у меня приоткрылся рот. Признаться с начало я решил, что она без оных - настолько этот незначительный кусочек материи, прикрывающий зад съёжился и утоп в её огромных выхоленных "булках", что показался маленькой веревочкой проходящей по центру, действительно гигантской задницы! А у её основания, сплошь и рядом, отчетливо проглядывались, торчавшие во все стороны из под материи, волосики. У-ф!.. Между тем, мой взгляд подвергся следующему испытанию... тётя Виктория, наконец, всё аккуратно, положив и расстелив принесенное полотенце в качестве подстилки, скинула свой халатик тоже... Если бы секунду назад меня спросили у кого груди и попа больше, и я не задумываясь бы ответил - конечно, у тёти Светы, то теперь, однозначно нет! Размеры грудей тёти Виктории, маскируемые до этого одеждой, оказались, в действительности, так велики, что захватывало дух! Наверное, с мою голову каждая, они сейчас были сокрыты лишь натянутой эластичной тканью "бикини" ярко фиолетово-сиреневого цвета, хотя конечно куда более либеральным размером, чем у тёти Светы, это же касалось и плавок. Они, вообще, ни чем не шокировали, и если у тёти Светы по бокам плавки держались на декоративных завязках бантиком, обнажая фактически всё бедро, то у тёти Виктории это были обычные, хотя и обтягивающие трусы - наверно, сантиметров 5 в самом узком месте. Что касается задней части плавок, то они проходили примерно по половине ягодиц, на удивление, для 36-ти летней женщины, упругих и массивных бедер... | | |
|
|
|
|
| | В то же мгновение я испытала такую жуткую боль, что из груди у меня вырвался дикий вопль. Если бы не толстенные стены этого дома, сооруженного специально для братьев-писателей, наверное, все его обитатели сбежались бы на мой истошный крик, ведь они чутко прислушиваются к голосу народа, как их тому всегда учила наша партия. Но в том положении, в котором я находилась под кроватью, мне ничего не оставалось, как сопротивляться и протестовать только криком. Но крик, да еще приглушенный массивной кроватью, разве поможет в такой ситуации? И писатель это хорошо знал. Потому-то и загнал меня специально туда, чтобы "связать" по рукам и ногам, лишить возможности сопротивляться по-настоящему. Между тем, будь все по-другому, я уж нашла бы способ охладить его пыл. Дотянулась бы рукой до яиц и шарахнула по ним так, чтобы у него стало так же темно в глазах, как у негра в жопе. | | |
|
|