|
|
 |
Рассказ №13199
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Четверг, 13/10/2011
Прочитано раз: 40981 (за неделю: 0)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Он дал Марату - подставил Марату зад, и теперь Марат... теперь этот парень даст ему - точно так же ляжет на спину, разведёт, раздвинет свои ноги, поднимет их вверх, и Артём... "педик" - мелькнула у Артёма короткая мысль, но теперь эта мысль его, Артёма, ничуть не смутила, ни капли не испугала, как будто то, что слово это означало, было одно, а то, что сейчас в этой комнате происходило, было совсем другое... странное у него, у Артёма, было состояние: ему нужно было б сейчас испытывать стыд, или смятение, или отчаяние, или ещё что-нибудь из этой же области, а он... он, глядя на Марата, испытывал совершенно внятное, конкретное, вполне осознаваемое желание, - болью прерванное, но никуда не девшееся, не исчезнувшее желание полыхало в теле Артёма с новой силой!"Педик", "не педик" - это были слова, всего лишь слова, и эти слова над нам, над Артёмом, сейчас не имели никакой власти......"
Страницы: [ 1 ] [ ]
Хотелось, и это было естественно и объяснимо: желание было сильнее боязни - неизмеримо сильнее; боязнь была умозрительна, и если б Артёма спросить сейчас, чего он боится, он бы ответил, что сам не знает, чего он боится, и это было бы истинной правдой, поскольку в основе его боязни не было ничего личного - ни предыдущего опыта, ни предыдущего знания; а желание полыхало в теле огнем - оно было конкретно, весомо и зримо, оно ощущалось всем телом, и, прежде всего, ощущалось т а м... оно было сфокусировано, сконцентрировано там, откуда Марат извлёк палец, - запрокинув разведённые ноги - подставив очко, Артём с нетерпением ждал... но - всё оказалось совсем не так просто, как представлялось это Артёму, когда он, толкаемый возбуждением, первым проговорил нетерпеливое "давай", имея в виду анальный секс... всё оказалось не так гладко - не так легко.
Конечно, природа мудра, и потому она предусмотрительно распорядилась так, чтобы мышцы ануса были растяжимыми, способными пропускать в случае надобности напряженные члены самых разных калибров, и смазка, несомненно, была призвана облегчать этот акт... всё было так, но когда Марат, приставив обнаженную головку к туго стиснутым мышцам входа, надавил, пытаясь проникнуть членом Артёму в зад.
Артём ощутил мгновенно полыхнувшую в промежности боль, и эта боль была уже не умозрительно предполагаемой, а совершенно ощутимой, как ощутимо было до этого удовольствие, - Артём, округлив глаза, дёрнулся из-под Марата, судорожно рванулся, так что головка Маратова члена, лишь наполовину успевшая войти в очко, в тот же миг оказалась отторгнутой, с силой выдавленной обратно... что, впрочем, третьекурсника Марата нисколько не обескуражило.
- Я не смогу... ничего не получится... - панически выдохнул Артём, одновременно с этим пытаясь опустить запрокинутые ноги, чтобы тем самым закрыть для Марата доступ к входному отверстию. - Не могу я...
- Можешь! И сможешь! Всё, блин, получится, - уверенно отозвался Марат, удерживая ноги Артёма в прежнем положении. - Лежи... всем поначалу бывает больно, но - от боли этой еще никто не умер... наоборот... всё у нас получится... лежи...
Марат, говоря это, потянулся за тюбиком с вазелином... и действительно - всё получилось! Марат ещё дважды вставлял Артёму в очко указательный палец - терпеливо разминал вход, и когда с пятой попытки Артём, сцепив зубы, напрягся, но не дёрнулся, всё получилось: головка Маратова члена плавно вскользнула в отверстие зада, и вслед за головкой так же плавно заскользил, углубляясь, сам ствол,
- Марат, затаив дыхание, глядя на напряженно застывшее, чуть искаженное гримасой лицо Артёма, медленно вдавил член полностью, до самого основания, ощущая сказочный, ни с чем не сравнимый кайф... всё, главное было сделано - болевой порог у Артёма был пройден, преодолён! Вдавившись лобком в промежность Артёма - чувствуя членом опаляющий жар Артёмова тела, Марат на какое-то время замер, давая возможность Артёму привыкнуть, приноровится к боли... на лбу Артёма проступила испарина, - было, конечно же, больно... ещё бы, - член у Марата был немаленький, и он, этот член, был весь у Артёма внутри!
- Блин, зачем согласился я... давай... еби! - выдохнул Артём, кусая губы. - Или нет, бля... вытаскивай! Я не могу... не могу я больше! Вытаскивай...
- Тихо, Артёмчик, тихо...
- Я не могу... еби! - последнее слово Артём выдохнул с отчаянием в голосе, не столько сознавая, сколько чувствуя, что Марат свой член из него теперь всё равно не вытащит - пока он в него, а Артёма, не кончит. - Еби...
Марат, нависая над Артёмом, медленно, с наслаждением заколыхал, задвигал задом... Боль была горячая и вместе с тем тупо раздирающая - наждачная, - кусая губы, Артём содрогался в такт Маратовым толчкам, думая о том, что никогда он больше... никогда и ни за что не подставит он свой зад ещё.
- Артёму казалось, что это не член, а огромный раскалённый поршень скользит в его теле, в то время как Марат, ритмично двигая задом, был на седьмом небе... сладострастно сопя, изнемогая от наслаждения, в полумраке комнаты студенческого общежития парень трахал парня - студент-третьекурсник шпилил в зад семнадцатилетнего первокурсника, и было отчетливо слышно, как под тяжестью двух ритмично содрогавшихся тел ритмично скрипят пружины матраса: вжик, вжик... пружины скрипели - словно шептали "вжик-вжик, и опять - мужик... "
Вжик, вжик... несколько минут обжигающей, толчками распирающей боли слились для Артёма в один сгусток скользящего огня, и потому Артём не сразу понял, почему Марат, содрогнувшись всем телом, неожиданно замер, глядя на него, на Артёма, невидящим, внутрь себя обращенным взглядом... но - уже в следующее мгновение Артём почувствовал, как у замершего, неподвижно застывшего Марата член сам собой конвульсивно вздрагивает, дёргается... "кончил... он в меня кончил... всё... сейчас он вытащит... " - мелькнула у Артёма мысль-догадка.
- Писец... - прошептал Марат, с силой вжимаясь в промежность Артёма освобождённым, пусто звенящим лобком. - Артёмчик... это - писец!
- Вынимай... вытаскивай! - нетерпеливо шевельнулся Артём, желая лишь одного - быстрейшего освобождения.
Марат, колыхнув задом, рывком извлёк из ануса член - и боль, распиравшая Артёма изнутри, в тот же миг скукожилась, испарилась, исчезла, как если бы её не было вовсе, - Артём, опуская ноги, почувствовал кайф офигенного облегчения; от траха осталось лишь ощущение влажности внутри - там, в глубине, за мышцами вновь сомкнувшегося ануса... "вжик-вжик, и опять - мужик", как сказал Марат... ну, а что, блин... разве не так?
- Нормально? - Марат, глядя на Артёма, улыбнулся; глаза у Марата искристо сияли, и взгляд был... странный был взгляд: так, как смотрел Марат, смотрят влюбленные - на возлюбленных.
- Чего, блин, нормального? - отозвался Артём, но в его голосе не прозвучало ни возмущения, ни досады, ни недовольства. - Чуть задницу не порвал...
- Ну, не порвал же! - Марат, засмеявшись, встал с кровати. - Лежи, я сейчас...
Марат отошел к столу, и Артём, проследив за Маратом взглядом, увидел, как Марат взял со стола салфетку, как, наклонив голову, стал вытирать салфеткой член, - Марат стоял к Артёму вполоборота, голый, стройный, и... сейчас он, Артём, точно так же - этого парня... точно так же - в зад... а ведь еще час назад он не мог даже предположить, что он будет не просто об этом думать, а он будет этого хотеть!
Рука Артёма сама собой потянулась к чуть обмякшему, потерявшему твёрдость члену - и, едва член оказался в ладони, как в тело тут же стала стремительно возвращаться сладостная истома нереализованного желания, оттесненного, но не вытесненного чувством предыдущей боли... странное состояние было у Артёма! Он лежал на кровати голый, ему было семнадцать лет, он был новоявленным студентом, был студентом-первокурсником, и его только что этот стройный парень, вытирающий член, натянул в зад - сделал педиком, а в душе у него, у Артёма, не было ни смятения, ни отчаяния, ни растерянности, ни стыда... наоборот, в его трахнутом теле вновь разгорался огонь сладострастия!
Он дал Марату - подставил Марату зад, и теперь Марат... теперь этот парень даст ему - точно так же ляжет на спину, разведёт, раздвинет свои ноги, поднимет их вверх, и Артём... "педик" - мелькнула у Артёма короткая мысль, но теперь эта мысль его, Артёма, ничуть не смутила, ни капли не испугала, как будто то, что слово это означало, было одно, а то, что сейчас в этой комнате происходило, было совсем другое... странное у него, у Артёма, было состояние: ему нужно было б сейчас испытывать стыд, или смятение, или отчаяние, или ещё что-нибудь из этой же области, а он... он, глядя на Марата, испытывал совершенно внятное, конкретное, вполне осознаваемое желание, - болью прерванное, но никуда не девшееся, не исчезнувшее желание полыхало в теле Артёма с новой силой!"Педик", "не педик" - это были слова, всего лишь слова, и эти слова над нам, над Артёмом, сейчас не имели никакой власти...
На полу у стола осталось лежать несколько скомканных салфеток, - Марат вновь подошел к кровати, и Артём обратил внимание, что член у Марата хотя и опал, но не съёжился, не скукожился, а открытой головкой крупно, весомо и тяжело свисал вниз, напоминая большую сосиску... у него, у Артёма, член бывал точно таким же - после затяжных, то и дело прерываемых, сладостно изнуряющих рукоделий у монитора компа.
- У меня стоит, - проговорил Артём, сжимая в кулаке свой напряженный, вновь отвердевший, налившийся соком желания член.
- Ну, естественно! Ты же не кончил... - засмеялся Марат, опускаясь на край кровати; рука Марата протянулась к Артёмову члену, и Артём, тут же разжав свою ладонь, убрал с напряженно торчащего члена руку свою, уступая место руке Марата... и снова Артём не почувствовал ни стыда, ни какого-либо смущения - как если бы всё это делалось уже в сотый раз или просто было б самым обыденным делом! - Классный писюнчик, - проговорил Марат, ещё сильнее смещая, сдвигая вниз по стволу крайнюю плоть. - Я, как увидел тебя, сразу подумал... - наклонившись, Марат провёл круговым движением языка по головке члена, и Артём от этого влажного, жаром опалившего касания непроизвольно дёрнулся, изнемогая от сладости... сладость снова была везде: в самом члене, в промежности, в снова стиснутых, но теперь скользко-влажных от вазелина мышцах ануса.
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также:»
»
»
»
|
|
|
| |
| | Он замер. Николь подползла к его лицу и потянулась поцелуем. Вот этого Ему совсем не хотелось, но того, что будет потом, он не ожидал вовсе. Николь раздвинула, как уже не раз в этот вечер, его губы, и выпустила Ему в рот немного спермы. Он пытался дернуться в сторону, чтобы увернуться, но Николь крепко прижалась к Его губам, так что ему, в конце концов, пришлось проглотить эту порцию. | | |
| |
|
| |
| | Я, глоток за глотком отпивая мартини, неспешно всматриваюсь в фотографии тех, кто так великолепно скрасил время моей службы - семьсот тридцать дней в сапогах, как говорили мы в то время... вот бы о чём рассказать Антону, да только - никак нельзя... и нельзя, и не нужно, - он, Антон, совсем на другой волне... никогда он этого не узнает - того, чем памятна служба для меня! Но ведь как удивительно, как странно совпало: Толик, Серёга, Валерка, Вася... я, перелистывая страницы альбома, с чувством нахлынувшей грусти неспешно всматриваюсь в свою армейскую юность: на чуть пожелтевших снимках нам всем по девятнадцать-двадцать лет, а лица - совсем мальчишеские... мы присягали стране, которая исчезла, как Атлантида, - где вы все теперь, друзья-однополчане - по каким параллелям-меридианам разбросала вас непредсказуемая жизнь? | | |
| |
|
| |
| | На Сашу было жалко смотреть. Он не знал, какое поведение ему разыграть. Его несомненно мучила загадка моего поступка, но он не мог позволить себе опуститься до прямых расспросов. Мне же было приятно его мучить неизвестностью. Как ни в чём не бывало я исправляла его небрежность, а он был лишён какой бы то ни было возможности проявить свою молодецкую удаль, завоевать, добиться, заслужить, вытерпеть, - и далее по кодексу уличной чести мальчиков.
Пытку прервала Оля. Она похвалила меня, взъерошив мою чёлку (я опасливо отстранилась было, но, поймав её требовательный взгляд, поняла, что тут подчиняются не по-детски) .
- Ну что же, девчонки, поздравляю вас. С заданием справились отлично, ошибки исправили. Устали?
Мы молча отрицательно замотали головами, так как не знали, распространяется ли здешний эксперимент на глагольные окончания прошедшего времени единственного числа.
Оля повела нас делать салаты. И в этом помещении кухни, и в другом, куда нас послали помогать, и в маленьком зале, где мы осваивали азы нашей новой профессии, было полно форменных девочек; они сновали, как белки из Zwergnase, и мы вскоре стали носиться так же быстро.
Не скажу, что у нас тоже прошло семь лет в служении, но о нас явно забыли в лагере, потому что после ужина нам отвели в новом нашем доме гостевую комнату на ночь.
Вообще мы с Сашей порядком устали, даром что отказывались перед Олей; но впечатлений было так много, и все они были новые, - лично я была довольна.
Оля, пригласившая нас в комнату с двумя милыми кроватками, стала нам как будто ближе, но в то же время она не давала никаких поводов к фамильярностям.
- Женина кровать налево, Сашина направо. Умываться и писать - дверь в конце коридора, там же душ. Порядок поддерживаем; если что-то нужно, то сегодня по спальному корпусу дежурю я. Утром я вас разбужу.
В коридоре я заметила, что таких комнат вообще много, и в них расстилают кровати девочки вроде нас, в ночнушках.
Я схватила полотенце и зубную щётку с полки и побежала в душ.
Саши не было, когда я вернулась. Я быстро повесила платье в шкаф, скинула обмотанное вокруг тела полотенце и надела комбинацию кораллового цвета, разложенную на кровати. И юркнула под одеяло, потушив свет.
За окном была та же бархатная темнота, что и в вечернем лагере. Ярко светила луна. Сочился слабый хвойный запах.
На столе в стакане была налита вода; в стакане стояло несколько стеблей вики с пунцовыми рдеющими цветками.
Я рассматривала их с удовольствием; Саша в светлой ночнушке открыл дверь. В луче света из коридора он увидел меня и, не зажигая света, пробрался к своей кровати.
Мы молчали. Я предположила, что Саша тяготится отсутствием мальчиков. Мне хотелось и наедине остаться, чтобы поразмыслить над последними событиями, и Сашу подбодрить мне хотелось, но и не хотелось его провоцировать на рукоприкладство, как это обычно происходило между нами прежде.
- Ты не знаешь, кто это нам цветы принёс? - отважилась я наконец благодаря темноте.
- Оля.
- Мне кажется, у неё имя тоже, как и у нас: и Ольга, и Олег.
Саша вздохнул.
- Она тебя что, отпиздила?
Я перевернула подушку прохладной стороной кверху:
- Вот ещё! Кстати, она матом не ругается.
Саша помолчал.
- Как думаешь, у неё есть что-то с Джоном?
Опять, как в лагере, я слышала слова и не понимала их смысл. Точнее, я могла догадаться. Точнее, я уже догадалась, что Саша имеет в виду.
- Так-то она рада, когда его видит.
- Она видит, а он ебёт.
Я посчитала в уме до десяти, вдыхая запах вики. Потом спросила наугад:
- Ты вообще всегда так быстро загар схватываешь? | | |
| |
|
|
| |
| | И именно в тот самый, прекрасный и долгожданный для обоих миг, когда совершенно естественное движение моих рук... привело мои настойчивые пальцы... сквозь все преграды в твое влажное лоно... а губы обхватили сосок... И когда ты дернулась, пытаясь высвободиться, я дал тебе возможность это сделать, но только затем... чтобы в следующее мгновение опуститься на колени и, воспользовавшись твоей растерянностью... и уже завоеванным беспорядком в твоей одежде... впиться губами в намокшее лоно... Твое тело дернулась еще раз... но уже совершенно рефлекторно, твое движение не несло никакой направленности к высвобождению, и в следующее мгновение ... твои обтянутые чулками бедра, судорожно сжали мою голову... оставляя на моих щеках отпечатки застежек, которыми чулки крепятся к резинкам... и буквально....не через некоторое время... ты задергалась в такт... настойчивым движениям моего языка... и вдруг обвисла на мне..... | | |
| |
|