Рассказ №7248 (страница 6)

      - Показать, как лошадь кусается? - сказал я и изо всех сил ущипнул ее всей пятерней за задницу.
      Она вскрикнула.
      - Ты же сучка, - продолжал я, - Жалкая похотливая сучка. Сейчас мы будем играть в игру. Ты будешь сучкой во время течки. Ты будешь скулить и выпрашивать, чтобы тебе вставили под хвост. А я, если хорошо будешь скулить, может быть и вставлю. Скули!
      Она не среагировала достаточно быстро, и я сделал ей очень больно. Она вскрикнула.
      - Скули!!!
      - Ууу-уу, - выдала, наконец, она.
      - Громче!
      - Ууу-уу-ууу.
      - Давай, давай, поскуливай! И трись об меня.
      Она стала старательно двигать попкой. Напряжение у меня в штанах стало невыносимо. Я спустил трусы и приставил член к ее промежности.
      - Давай сучка, насаживайся!
     Она резко, насколько позволяло ограниченное пространство, дернулась, пытаясь уклониться в сторону и вниз. Я опять сделал ей больно.
      - А-аа! - вскрикнула она. - Не надо... Пожалуйста... Я так не могу.
     Тон был умоляющим. Это мне понравилось, и я решил позволить ей высказаться. Я ухватил ее за складки ее промежности и, не обращая внимания на ее визг, буквально выволок из-под столика.
      - И почему же это мы не можем?
     Жутко смущаясь, она пробормотала что-то маловразумительное. Я так понял, что-то о своей девственности.
      - Что и "так" ты тоже "никогда раньше не была с мужчиной"? - не скрывая насмешки, произнес я.
      Она смутилась еще сильнее.
      - Ну да... - наконец с трудом выдавила из себя Светлана Павловна.
      - Че, серьезно? - воскликнул я, - А чего же ты тогда молчишь? Целка это хорошо. Целку мы любим. Сейчас мы твою целку и откупорим, - и уже тоном приказа я добавил. - Под стол!
      Она медлила.
      - Послушай, шлюшка, - решил я ускорить процесс. - Если через две секунды твоя голая жопа не будет торчать вот от сюда, - я махнул рукой в сторону столика, - ты потеряешь свою девственность в сортире, засунув голову в унитаз!
     Это подействовало. Медленно, нехотя, борясь с наворачивавшимися на глаза слезами, она снова залезла под стол и выставила зад.
      - Молодец, - одобрил я. - Теперь проси, чтобы я порвал твою целку.
      Она попросила. Звучало это как-то не натурально.
     - Не верю, - сказал я. - Как-то ты не искренни просишь, - я опять сделал ей больно. - Лучше проси.
     Она просила. И выла от боли, поскольку то, как она просила, мне не нравилось, и я ее наказывал. Наконец, явно мечтая только о том, чтобы эта пытка как можно скорее закончилась, она буквально взмолилась: "Дорогой Илья Аркадьевич, ну пожалуйста, очень прошу, выебете меня... Ну пожалуйста... "
      ... И я ее выебал.
     
     ...
     
     После этого она убиралась и готовила. Потом я изволил откушать. И она обслуживала меня. Потом еще что-то. И уже перед самым уходом, я отпустил ее не за долго до возвращения родителей, я прошелся по ней еще раз. Уже в прихожей. В рот. В пизду. В жопу. Заставил подмыть себя. И выставил из квартиры, не дав ей даже как следует одеться.
     
     
     ... и открывает новые, замечательные перспективы.
     
     Теперь, после первичной обработки, когда от ее строптивости уже почти ничего не осталось, можно было заняться ее воспитанием. И я начал.
     Деньги. Я позаботился о том, чтобы у нее никогда больше не было "свободных" денег. В день получки я, под предлогом необходимости выплачивать долг, забирал у нее всю зарплату и выдавал ей только небольшое пособие на питание и одежду. И чтобы получить это пособие, ей приходилось отчитываться передо мной по поводу всех затрат с предоставлением чеков. Более того, я частенько придирался к отчетам и урезал выдаваемую ей сумму. Я не мог не наслаждаться создавшимся положением. Во-первых, эта корова приносила мне теперь ежемесячный доход. Во-вторых, хроническая нехватка денег оказалась замечательным воспитательным средством. Очень скоро ради дополнительной десятки она была готова пойти на все что угодно. Помнится, во время экскурсии нашего класса в городскую библиотеку я дал ей шанс заработать небольшую сумму, если она, как я выразился, "совратит" меня прямо там, в библиотеке. С каким рвением ухватилась она за эту возможность! Светлана Павловна воровато огляделась и, убедившись, что никто из нашего класса на нас не смотрит, взяла меня за руку и повлекла за стеллажи, в глубь книгохранилища. Там, покраснев, она нагнулась и, блеснув голыми под задранной юбкой ляжками, быстро скинула и спрятала в сумочку свои миниатюрные полупрозрачные трусики. Затем она расстегнула несколько верхних пуговичек на блузке и, взяв с полки какую-то книгу, ей оказался справочник по химии, стала пролистывать ее передо мной. Если бы кто-нибудь взглянул на нас издали, он бы подумал, что наша учительница просто хочет продемонстрировать мне какую-то формулу. На самом же деле, демонстрировала она совершенно другое. Немного разведя в стороны верх блузки, она слегка наклонялась и поворачивалась из стороны в сторону, стараясь наилучшим образом представить мне на обозрение свои оголенные груди. Потом были прикосновения. Как будто для того, чтобы найти что-то на полке за моей спиной, она прижималась ко мне всем телом. Подставляла бедра под мои опущенные руки. Поворачивалась и терлась об меня попкой. В общем, делала все, чтобы возбудить меня. Я же, чтобы отвлечься и хоть немножко затруднить ее, пытался найти в уме все простые делители шестисот восьмидесяти трех тысяч двухсот девяносто пяти. Стараясь не обращать на нее внимания, я выяснил, что вышеупомянутое число делится на три и пять и, разделив его на пятнадцать, получил сорок пять тысяч пятьсот пятьдесят три. Вопрос о делителях сорока пяти тысяч пятисот пятидесяти трех мне тогда решить так и не удалось в силу того, что напряжение штанах стало невыносимо. И это напряжение не укрылось от вьющейся вокруг меня Светланы Павловны. Не прошло и пяти минут, как мы оказались в запаснике библиотеки, где она, уже совсем голая, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, стояла передо мной на коленях и прилежно работала ртом...
     Одежда. Со временем я стал требовать, чтобы она одевалась все более и более неприлично. Юбки становились короче. Разрезы смелее. Блузки прозрачнее. Декольте откровеннее. Эти изменения не проходили незамеченными. Старшекласники откровенно "пялились" на нее и отпускали в ее адрес неприличные шуточки. Сначала только за глаза. Потом - в глаза, иногда прямо во время уроков. Авторитет Светланы Павловны катастрофически падал. И она ничего не могла с этим поделать. Ей приходилось изо всех сил стараться одеваться "соблазнительно" ибо она прекрасно знала, что за отсутствие этого старания она будет беспощадно наказываться. Я периодически устраивал ей смотрины, когда она, раздеваясь, позировала передо мной и мое недовольство ее верхним или нижним гардеробом обычно означало одно - порку.
     Время. Я позаботился о том, чтобы у нее никогда больше не было свободного времени. Во-первых, я заявил, что мужчины предпочитают женщин со стройными упругими ляжками, и заставил ее заняться аэробикой. По понедельникам, средам и пятницам. А по вторникам, четвергам и субботам мы записали ее на гимнастику. "Чтобы ляжки пошире раздвигала" - объяснил я ей, когда она попыталась возражать. - "Нам, мужчинам, нравится, когда женщина на шпагат садится". Эти занятия отнимали у нее очень много времени. Помимо них, ей, конечно же, приходилось выкраивать время на поиск, подбор и перешивание предметов туалета. И, конечно же, время от времени я "вызывал" ее. Чтобы развлечься. И, по моему вызову, она бросала все дела и бежала развлекать меня.
     Друзья и знакомые. Еще во время первичной обработки я позаботился о том, чтобы учителя нашей школы невзлюбили ее. Теперь же я усиливал эту неприязнь. И без моего вмешательства, многих пожилых дам буквально бесило то, как она одевается. Но этого было не достаточно. Я заставлял ее хамить своим коллегам. В том числе в присутствии учеников. Это действовало великолепно, и Светлана Павловна попадала во все большую и большую изоляцию. Но особенно жестокие наказания полагались ей за попытки завязать новые знакомства. Как-то раз после занятий гимнастикой некий молодой человек пошел провожать ее. До дома. Я наткнулся на них когда они уже подошли к ее подъезду. Светлана Павловна довольно откровенно кокетничала, а ее ухажер пытался напроситься к ней в гости. Я решительно прервал эту идиллию. Светлане Павловне пришлось грубо отшить своего кавалера и быстро проследовать к себе домой. Минут через пять она, уже совсем голая, выла и извивалась под ударами ремня. В тот раз я задал ей, пожалуй, самую жестокую порку за время наших "отношений". Но поркой я не ограничился. Еще до этого случая, за пару бутылок водки, слесарь с нашего машзавода сварил клетку. Узкую, тесную и не высокую. Размеры клетки мы подобрали так, что Светлана Павловна, поставленная туда на колени, уже не могла поменять позу. В эту клетку я ее и запер. Конечно же на коленях. На всю ночь. В качестве дополнительной воспитательной меры, я заставил ее твердить: "Я всегда слушаюсь Илью Аркадиевича. Я никогда больше не буду разговаривать с кем бы-то не было без его разрешения". А для того, чтобы проконтролировать ее послушание я поставил на запись старый бобинный магнитофон. В самом медленном режиме. С бобиной на шесть часов. И все шесть часов, пока не кончилась запись, она должна была повторять эти фразы. В качестве аутотренинга... Освободил я ее только на следующее утро. Мне пришлось буквально выволочь ее из клетки, поскольку она, после ночи проведенной на коленях была вся такая измученная и обмякшая, что с трудом могла передвигаться. В таком состоянии она как-то по особенному возбуждала меня и, вытащив ее из клетки, я, прямо тут же, на полу, овладел ею. И пока я имел ее, она, видимо еще не совсем придя с себя, бормотала: "Я всегда слушаюсь Илью Аркадиевича... Он всегда делает со мной все, что ему хочется... Я никогда больше не буду ни с кем разговаривать без его разрешения... " После этой ночи Светлана Павловна действительно никогда больше, ни с кем, ни при каких обстоятельствах не знакомилась.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.