|
|
 |
Рассказ №6326
|
|
|
| |
| | Она стоит перед ними на ковре абсолютно голая, только на ногах туфли на непривычно высоком каблуке и платформе, рядом Ольга в таком же наряде, лицо ее тщательно накрашено, волосы уже не спутаны гривой, а лежат изящной волной. Впрочем, она видит свое отражение в зеркале бара - на голове столь же изысканная прическа, на лице - макияж, причем нарочито яркий. Как и у Ольги. Обеих держат сзади крепкие руки. А, отражение показывает двух крепких мужчин уже европейского вида тоже в темных очках. | | |
| |
|
| |
| | Я отказывалась, говорила что мама не разрешает, но она только смеялась и потом сказала что это шутка. Дома я разделась догола и долго разглядывала себя в зеркало. У меня были небольшие груди, узкие плечики и довольно широкие бедра, на лобке и попочке волос было немного и я их удаляла полностью. Я стала раком перед зеркалом, раздвинула ножки и вообразила как в меня вводят огромный член в киску. Я очень хотела секса, чтоб меня ласкали и трахали, мне хотелось сосать член и сперму в ротик. Моя мама торгует на рынке и раз в две недели она уезжает за товаром в Москву на два дня. В это время я сама себе хозяйка. Обычно две ночи без мамы я дико мастурбировала под порно и хотела всего, киска у меня еще целочка, но попку я разработала изрядно, когда я снимала трусики, было прямо заметно что я трахаюсь в попку. | | |
| |
|
| |
| | Но в планы Джея не входили долгие минеты - потискать это спелое тело, помацать ее мягкую жопу, закинуть эти толстые ляжки себе на плечи и выебать наконец эту ебливую пизденку, держась обеими руками за невероятные сиськи, а потом поставить ее раком, отхлестать жопу и еще раз выебать - вот чего он хотел. Он поднял Кристи с колен и усадил на подлокотник кожаного кресла - ноги ее не держали. Джей принялся облизывать и мять грудки девушки, затем раздвинул ее толстенькие ножки и принялся вылизывать ее текущую прозрачными слезами рыжеволосую пиздочку, лаская языком клитор и запуская его глубоко в розовую дырку. Кристи, вконец одуревшая, только протяжно стонала, вцепившись руками в густую шевелюру Джея. Наконец он почувствовал, что член одеревенел так, что им можно забивать сваи, и спросил Кристель, закатившую глаза: | | |
| |
|
|
| |
| | Я был ребёнком, наделённым всем: деньгами, вниманием, всем тем, что казалось взрослым достаточным для моего благополучия. Они уделяли время и средства лишь на внешнюю сторону, на материальное состояние моего существования. Никто не хотел даже думать, что у меня может быть не в порядке что-то внутреннее, не всем доступное, а я не испытывал желания показывать это. Испытывать желание. Это многое означало для меня тогда, и это сделало меня тем, кто я есть сейчас, хотя я давным-давно отказался от такой привычки - испытывать хоть сколько-нибудь значащие желания. По этому поводу могу сказать вот что: наряду с чувственным содержанием, во мне было ещё и другое, желание физическое. С раннего возраста я борол в себе влечение к девочкам, как ни тривиально это говорить. А кто не тривиален в своих желаниях? Я желал их, я хотел их, я мечтал об обладании ими, но нечто тяготило меня, нечто пугало, и нечто запрещало мне делить свою постель с ними, также, я уверен, желающими мальчиков, и также боящимися выказать своё желание. Это к вопросу о моих разногласиях с миром, с обществом и моралью. Я считал, что имею веские основания на то, чтобы пренебрегать их правилами. Общество несправедливо. Оно правильно. Правильность - в несправедливости. И я отдаю отчёт себе в том, что всё в этом мире правильно, но эти правила и правильность не устраивали меня. | | |
| |
|