Рассказ №1616

     Кеведа, Борхес, Гонгора - вот три имени, три великих испаноязычных писателя, три мужчины, соблазнивших меня еще в ранней юности и навеки сделавших горячей поклонницей пылкого и романтического испанизма в противовес отвратительному прагматизму тупоголовых америкашек и нелепой расхристанности отечественной жизни. Факультет романских языков в универе был для меня чем-то вроде скита, лекции - формой послуха. Само собой, при таком отношении к делу мои академические успехи выделяли меня на фоне других студиозусов, учившихся ни шатко, ни валко - так, скорее из чувства долга.
      Распределение меня несколько разочаровало: на ранних курсах мнилась мне блестящая международная деятельность, чуть ли не ооновские или дипломатические речи, в крайнем случае - благородные и изящные переводы из Астуриаса или Кортасара. Действительность оказалась скромнее: пришлось работать в обычном патентном институте. Мало того, что скрупулезные переводы сложных технических описаний давали не слишком большой простор для воображения и стилистических изысков, вдобавок я нередко просто изнывала от безделья, ибо иберийцы настолько же бездарны в технологии и технике, насколько изобретательны в любви и изящных искусствах.
      Все же тогда, частенько мучаясь, угрызаясь и даже презирая себя за убого-бескрылый стиль существования, я и представить не могла, что это самый спокойный и безмятежный период моей жизни.
      Все рухнуло буквально в одночасье: грянула перестройка, разползся на лоскутки Союз, и наш патентный институт вдруг стал никому не нужен - собственно, так было всегда, но удивительное наше государство почему-то считало нужным платить нам зарплату.
      Умирало все это хозяйство медленно, крайне неохотно, как бы не веря в неизбежность кончины. Какое-то время большая часть сотрудников еще ходила на работу, а кое-кто из более сообразительных хозяйственников уже активно разворовывал мебель, оргтехнику, через проходную тащили какие-то допотопные диапроекторы. Кучка энтузиастов попыталась было организовать кооператив - через пару месяцев окончательно выяснилось, что приносить доход могут только "англичане" и отчасти "немцы", остальных попросили покинуть лодку. Потом и сама лодка опрокинулась - каждый стал работать на себя.
      Я совершенно не понимала, что делать. Не то, чтобы я буквально умирала с голоду - все-таки существовала мама и ее пенсия, но долг за квартиру рос с устрашающей неуклонностью. Я стала просыпаться по ночам в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем. Я стала бояться будущего - ведь оно ничего не сулило. К тому же и мама стала проявлять признаки недовольства и раздражения: несмотря на возраст, она вела довольно интенсивную личную жизнь и дочь-нахлебница становилась все большей обузой и помехой. Пару раз в пылу спора она даже позволила себе бросить фразы типа "не умеешь ничего другого - иди на панель" и тому подобное, но, конечно же, потом страшно переживала свою бестактность.
      Вот в это-то тяжкое время я и заметила в "Рекламе" объявление, которое меня сильно заинтриговало. "Состоятельная супружеская пара срочно ищет привлекательную незамужнюю горничную со знанием испанского языка. Проживание в семье. Звонить по тел..." и т.д.
      В тот же вечер я набрала номер. Мелодичный женский голос на безукоризненном испанском назвал подмосковный адрес и пригласил приехать. Я выпросила у матери деньги на парикмахерскую, надела лучшее платье и на следующий день отправилась в путь.
      Завидев не слишком большой, но очень ухоженный особняк, я вдруг разволновалась. Неужели удача? Хотя бы временная передышка? В что, если я им не подойду? Я почувствовала, что у меня потеют ладони. И почему перед входом стоит машина с какими-то странными номерами?
      Двери открыла стройная рыжеволосая красавица с осиной талией. Меня пригласили в дом, провели в гостиную. Через пятнадцать минут все стало ясно: Коста и Теодолина Касаресы - колумбийские дипломаты, только что аккредитованные в России. Он стажировался в Гарварде, она - выпускница знаменитого Андского университета, защитила диссертацию по культиранизму, обожает Гонгору, и что меня особенно поразило - приходится внучатой племянницей самому Аурелиано Фернандесу Герра-и-Орбе! Казалось, исполняются мои самые дерзкие институтские мечты.
      Еще больше поразила меня сумма, которую Касаресы, не торгуясь, предложили в качестве зарплаты. Наверное, я не смогла скрыть своей радости, потому что Тео вдруг строго подняла свой изящный палец и заметила:
      -- Вы нам понравились, Мария, мы берем вас. Но учтите: дом не маленький, работы хватает, вы будете загружены целый день и потому должны будете жить здесь.
      Я поспешно кивнула.
      -- И еще одно условие, - продолжала Тео. - Люди мы с Костой старорежимные, из отсталой латиноамериканской страны...
      Я попыталась было протестовать, но она проигнорировала мои протесты:
      -- ... и потому придерживаемся традиций в отношениях со слугами.
      Меня, конечно, неприятно резануло слово "слуга", но по существу она была права - горничная это именно служанка, прислуга по-испански. Таким всегда и был ее статус в больших патриархальных семьях колумбийских латифундистов. Но что могло означать слово "старорежимные" в моем случае?
      Словно бы отвечая на невысказанный вопрос, Тео сказала:
      -- А это означает, что за промахи или упущения мы с мужем не станем, например, сокращать вашу зарплату, а накажем вас запросто, по-семейному. Это понятно?
      -- Н-не совсем, - выдавила из себя я.
      -- Ну-ну, вы же наверняка читали романы Лугонеса да и других наших писателей!
      -- Да, но...
      -- А кроме того, вы как и все были когда-то маленькой девочкой, которая иногда шалит, не слушается родителей и тогда - тогда вас наказывали, не так ли?
      Я молча кивнула головой.
      -- Вот видите! Но постарайтесь быть исполнительной, обязательной, послушной (по-испански она употребила слово "покорной") - и вы избежите наказания. Понятно?
      Я судорожно сглотнула слюну. Стать служанкой в настоящем, латиноамериканском смысле этого слова! И где? В Подмосковье, в самом сердце России! Я отлично знала, что это означает - тут Теодолина была абсолютно права. Я не только читала, в своем воображении я не раз смаковала пикантные, с жестоким, чисто испанским реализмом описанные сцены. Они влекли, притягивали меня как магнит. Но идти на такое в жизни...
      Мое молчание явно затянулось, и я вдруг с испугом подумала, что Тео может принять неловкую паузу за отказ. Что я буду делать без обещанной зарплаты? Как выкарабкаюсь из долгов, из нищеты? Сколько еще буду сидеть на шее у матери? И не окажусь ли действительно в конце концов просто на панели?
      Поспешно, с излишней горячностью я выпалила:
      -- Конечно, я согласна, сеньора! - и тут же почувствовала, что к щекам прилила горячая волна.
      Теодолина едва заметно усмехнулась:
      - Тогда завтра приступай к своим обязанностям, Masha!
      Так начался этот необычный период в моей жизни. Поначалу работа казалась мне не особенно трудной, к тому же я быстро пала жертвой скоропостижной влюбленности - Коста, высокий, смуглый и пылкий, оказался типичным идальго. Мне кажется, я тоже нравилась ему - во всяком случае я частенько ловила на себе его темный, пылающий внутренним огнем взгляд. Естественно, я слегка опасалась, что Тео может приревновать меня к своему красавцу-мужу и это кончится плачевно. Вот почему я была удивлена, когда она словно невзначай предложила мне одеваться "не так консервативно".
      -- Что вы имеете в виду, сеньора? - поинтересовалась я.
      -- В доме совсем не обязательно носить трусы, - спокойно пояснила она. - В сущности, это даже не принято в тех местах, откуда мы родом. Да и грудь могла бы быть видна по-больше - она у тебя, кажется, хорошей формы!
      Следующим утром я долго крутилась перед зеркалом, впервые не надев бюстгалтер и то застегивая, то расстегивая пуговки на блузке. Потом выбрала в своем довольно-таки скудном гардеробе юбку по-короче и долго стояла в раздумьи с трусиками в руке.
      Из транса меня вывел колокольчик - так, по старинке подзывала меня хозяйка. Оказалось, что она расположилась в гостиной с пачкой пестрых журналов. Увидев мой новый наряд она неопределенно хмыкнула.
      -- Нет, Маша, - заявила она после минутного молчания. - Это недостаточно пикантно. Придется мне самой заняться твоим нарядом. Пойдем со мной!
      Я последовала за ней в комнату, которая оказалась чем-то средним между гардеробом и артистической уборной. Целую стену занимало зеркало, перед ним красовались невероятные на мой неискушенный взгляд косметические богатства. Противоположная стена была целиком отдана под всевозможные, весьма экстравагантные наряды.
      Тео порылась среди вешалок и бросила мне отороченный мехом передничек, пояс с розовыми шелковыми чулками и бюстгалтер с открытыми чашечками.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.