Рассказ №6054 (страница 2)

     
     Я не просто его постоянная клиентка. Я ему верная прихожанка. Такая паства, как я, облегчает пастору его задачи и помогает чувствовать себя ещё более хорошим пастором. Взамен он относится ко мне лояльно в вопросах оплаты.
     Был момент, когда напряжённый жизненный ритм и физические нагрузки, связанные с уходом за маленьким сыном, сумели выкачать из меня изрядное количество килограммов. В новых формах я, ветром качаемая, органично вписалась в сексуальные предпочтения брутального своего стоматолога. (Это меня не удивило: в те периоды своей жизни, когда я приобретала подобные формы, я начинала вписываться в сексуальные предпочтения по меньшей мере девяти мужиков из десятка бог знает откуда взявшихся. Очевидно, тогда во мне начинает пробиваться какой-то огонь, прежде надёжно залитый жиром). Он дрогнул, но было видно, что колеблется. Я никаких телодвижений не сделала. Он тоже ничего такого не сделал, но деньги брать не хотел. Наверное, это могло бы стать началом, но он ничего не сделал. "Любовь мою не опошляй согласьем", - вспомнилось мне. И я почти всучила ему деньги, потому что он ничего не сделал.
     Посчитали, к слову, по-дурацки: компромиссная сумма наверняка не покрывала даже расходы на материалы. Получилось ни то, ни это: и ему всё равно в убыток, и я окончательно без романтики.
     Потом смена образа жизни чуть подправила моё износившееся здоровье и зачем-то вернула часть незваных килограммов, опять испортив мне отношения с короткими юбками - побочный эффект, ничего не сделаешь. А я скучала по нему; когда через три месяца на смену ненавязчивой грусти явилась зубастая тоска, я позвонила и озвучила желание показать драгоценные зубки.
     По прибытии в пункт А стало очевидно, что из его половых предпочтений я безнадёжно выпала.
     
     К пункту В беспардонный холод смотал волокна своей колючей паутины вперемешку со всеми моими внутренностями в увесистый клубок. На улице я подняла голову к блеклому мартовскому небу. На предыдущей неделе мне трижды снилось, как он стучится в мою дверь и говорит: "Я ухожу". Вслух постулировала: "М-да".
     Мне 28. А ему, стало быть, 37. Исполнилось 25 марта.
     
     Мы подходим вплотную друг к другу и начинаем целоваться - легко, осторожно, робко, как в первый раз. У тебя мягкие губы. У тебя очень мягкие губы. Внутри меня поднимается лёгкий ветер, постепенно переходящий в шквалистый. Я пытаюсь объявить штормовое предупреждение, но к своим мягким и нежным губам ты коварно подключаешь не менее нежные руки. Ты гладишь меня по спинке, пробегая пальцами по позвонкам - вполне невинное действие. И ветер крепчает, захватывая в свой безумный водоворот остатки моего рассудка. Ещё можно остановиться, ещё можно сделать вид, будто ничего не происходило, ещё можно вернуться домой как ни в чём не бывало. Но ты продолжаешь легко целовать меня и поглаживать - только по спине, не распространяясь ни вниз, ни вперёд. Я становлюсь дурной, я сама тебя раздеваю, я сама тебя тороплю, переводя твои руки куда надо. Ты не сопротивляешься. Ураган превращается в смерч. Я терплю стихийное бедствие.
     Мои жадные, хищные, ненасытные, беспокойные пальцы обвивают твой член и начинают скользить с ним в слаженном напряжённом ритме: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Я чувствую, что тебе это нравится, что ты стремишься целиком погрузиться в ощущения, исходящие из твоего основания, но я не даю тебе забыться. С трудом освободив - отодрав, будто она прилипла - одну руку, я опять перемещаю твою правую кисть в новое место и овладеваю ей более хитрым способом - уже без помощи своих конечностей. Ты сам становишься бешеным от этого двойного удовольствия, но поразительно не теряешь ни капли нежности, ни грамма ласки, ни крупинки осторожности. Я перехожу в иную плоскость - я кончаю. Быстро, резко, тут же. Но это ещё не всё. Это только начало.
     Ты берёшь меня за ягодицы и поднимаешь на руках; я плотно обхватываю тебя, повисаю на тебе, как обезьянка, и ты входишь в меня. Я шесть лет не знала иного мужчины, кроме мужа. А ты совсем другой, ты настолько другой, что я вздрагиваю всем телом. Ты врезаешься в меня, как торпеда врезается в водные толщи - неожиданно, резко, мощно, и от неожиданности и новизны ощущений я кончаю ещё раз. Не разлепляясь, мы пытаемся без увечий пасть на кровать. Это требует от тебя изрядной физической силы, но ты справляешься, я тебе помогаю, и мы всё же переходим в миссионерскую позу. Ты тяжёлый, ты движешься энергично, ты входишь очень глубоко, и мои внутренние мышцы непроизвольно сжимаются в ещё более тугое кольцо, пытаясь тебя удержать. Но ты без промедления выскальзываешь, чтобы тут же опять ворваться, и я опять пытаюсь тебя удержать, и ты опять ускользаешь, и так снова и снова. И я бьюсь под тобой, как раненый зверь, и рыдаю беззвучно, и шепчу тебе что-то незамысловатое, и впиваюсь тебе в спину тщательно подточенными ноготками.
     Потом я останавливаю тебя, и мы переворачиваемся: теперь я сверху. Завожу руку за спину и глажу тебе яички - они уже подтянуты, готовы. Я начинаю раскачиваться из стороны в сторону, медленно двигаясь по кругу, потом перехожу на классическое "вперёд-назад" - всё быстрее и быстрее. Ты пытаешься задать темп, но я и сама несусь в безумной скачке. Я чувствую себя арабским скакуном: нет, я чувствую себя гончей на заячьей охоте. Хотя ты тоже, конечно, не заяц - скорее, молодой здоровый кабанчик. И я гоню тебя что есть сил, не зная жалости и не умея остановиться. Я стимулирую клитор, кончиком пальца касаясь и пениса, и тебя это заводит ещё больше, даёт новые силы для гонки. Я наклоняюсь к тебе, и ты жадно ловишь ртом летящий сосок и целуешь его - правый, левый. А потом я падаю на тебя и резко начинаю двигаться вверх-вниз, и впиваюсь в тебя - рот в рот, и сосу твой язык, и ты издаёшь ещё незнакомые мне, но такие понятные постанывания - ты сейчас кончишь, и я останавливаюсь. Тебе это не нравится, но я не хочу, чтобы ты сейчас кончал, я хочу ещё.
     Я аккуратно слезаю с тебя и становлюсь рядом на четвереньки, высоко подняв попку. Это я обожаю! Ты тут же пристраиваешься сзади, и мы опять развиваем бешеную скорость. Я расслабляюсь, я полностью отдаюсь тебе - ещё, ещё, ещё, быстрее, но только не кончай, не кончай, пожалуйста, я ещё хочу, мне мало, мало, мало: Ты движешься так быстро, словно огонь добываешь, а я бесконечно лечу в глухую, неведомую, безвозвратную бездну. И кто-то посторонний во мне отмечает, что ты кончаешь, и тут же тихо затягивает свою дурацкую лебединую песню.
     Потому что никому.
     Никогда.
     Такая пронзительная, турбулентная, гибельная нежность.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.