Рассказ №3572 (страница 3)

     Танюша трогала мой член длинными ноготками, грубовато и неумело двигала кожицу, сдавливала мою мошонку как кисет с табаком. Ни единого ласкового слова не вылетало из её уст даже по отношению к моему причинному месту.
     Я думал, что так и должно быть - да и сам не отличался нежностью.
     Однажды военкомат направил меня в больницу, где надо было сдать мочу на диастазу и ещё Бог знает на какие компоненты. Мне вручили стерильные пробирки и ничего не сказали. Пылая от стеснения, подошёл я к симпатичной женщине-врачу, заведующей терапией, и сказал... "Я не пойму... как, сколько..." Врач (звали её Екатерина Александровна, никогда не забуду), сказала мне просто... "Ничего сложного... берешь писечку в руку, сикаешь, потом несколько капелек в одну пробирку, немножко в другую". Говорила она это восемнадцатилетнему парню, половой член которого назвать писечкой можно было лишь условно, так ласково и просто, что я готов был хоть бочку наполнить мочой за такие милые и добрые слова. Слыхано ли дело - писечка, сикать! Такая милая парочка существительное - глагол, что просто дух захватывает.
     Да, нежность - это и вправду парус любви.
     Я впоследствии узнал, что эту женщину боготворили пациенты. Не удивляюсь. И до сих пор рад, что видел настоящего врача.
     Я и сам учился в медицинском институте, и это было лучшее время моей жизни. Учился я хорошо, любил клинические дисциплины, мог до ночи не уходить из больницы. Преподавателей измучил вопросами, обсматривал и общупывал чуть не всех больных отделения. Наверное, тогда я почти утратил брезгливость по отношению к человеческому телу. Помню, как нам показывали больного с распространённой формой псориаза... сыпь, мокнутие, чешуйки. Никто из студентов не захотел притронуться к коже, а я с удовольствием гладил пораженную спину, скоблил чешуйки, чтобы наяву проверить псориатическую триаду симптомов. Однажды мне пришлось курировать 17-летнего парнишку, подцепившего сифилис при первом в жизни половом акте, и я внимательно разглядывал твёрдый шанкр на его членике, вторичную папулёзную сыпь, засовывал палец в его попку, чтобы потрогать предстательную железу. Другие студенты трогать предстательную железу не хотели.
     При этом я никогда не возьму в руки лягушку или червяка - брезгую. Почему так специфично это чувство, до сих пор не знаю.
     Впрочем, прошу опять великодушно извинить меня за такие длинные отступления.
     Как я узнал чуть позднее, Игорю действительно негде было найти ласку и тепло. Воспитывался он в детдоме, а в восемнадцать лет был неукоснительно запичужен в армию, в десантные войска.
     Придя на гражданку, поселился на квартире, стал безуспешно устраиваться на работу, в конце концов втянулся в полукриминальную группу, каких так много в наших городах, стал участвовать в разборках в качестве вспомогательного элемента. Его держали на низших ступенях иерархии, давали заработать ровно столько, сколько надо было заплатить за комнату в квартире и потратить на скудное питание (в основном мучные изделия, "они же дешёвые", бульон "Кнорр", вызывающий отвращение даже своим названием, сухой картофель и прочая дрянь). В описываемое время Игорь устроился охранником на завод пластмасс, стерёг по ночам горы аляповатых черно-лиловых вёдер и тазов. В разборки его приглашали реже. Очевидно, что парню ничего не светило в дальнейшем... квартиру явно не купить, зарплаты низкие, с грехом пополам полученное среднее образование не даёт никаких шансов на приличную зарплату. В общем, в активе... физически крепкий парень, плоховато обученный, добрый, но неразвитый и десоциализированный. А отсюда... работать можно сторожем, вышибалой, грузчиком и т.д. Жениться проблемно... женщины давно уже испытывают безнадёжную страсть к деньгам и плевать хотели на доброту и искренность.
     После примечательного случая в раздевалке я не видел Игоря довольно долго. Прибыл, наконец, рефрижератор с рыбой, и мы с трепетом смотрели, как тяжкий, словно гроб фараона, пятиосный фургон вваливается на нашу территорию, спеша доставить со станции пресловутую скумбрию. Помню размороженную треску, ослизлую, похожую на дохлых сплюснутых спаниелей. Помню, как мой коллега и совладелец бил Васечку-переговорщика по глупой роже со словами "Ах ты, дипломат херов, просрал-таки кучу денег, ты куда смотрел, поганая шкура", помню как потом мы скорбно везли рыбу на утилизацию, а ещё потом горько и мрачно пили дагестанский коньяк, который напоминал ядерное горючее.
     Дни потянулись вновь унылой чередой, новые контракты не замедлили появиться, понемногу наша фирма наладила работу, доходы наши пошли вверх. Честно говоря, я немного подзабыл моего знакомца Игоря, дел было невпроворот, дома я падал на кровать и спал как убитый до утра. Лишь изредка на меня накатывало жгучее желание секса, я подавлял его усердными пробежками по уже известному вам спортзалу. Маячила в мыслях ладная фигурка Серёжи, и от этого потели ладони и чаще билось сердце. Сережа сейчас за границей, и только Бог ведает, где он учится и чем занимается. Как ни странно, Игоря я вспоминал гораздо реже, лишь иногда мне казалось, что я вижу наяву его коротко бритую голову, тёмные глаза, попку с текущими по ней струями воды. Передать мои тогдашние ощущения очень трудно - как будто какая-то заноза, сидящая в груди, мучит меня и периодически заставляет задерживать дыхание, потому что на вдохе в груди чувствуется боль и словно уколы сотней игл.
     В спортзале я не видел Игоря, точного адреса его не знал, в общем, связи никакой. По-прежнему я восседал в кресле, наливал минеральную воду и разглядывал поганый двор с гнилыми машинами.
     Однажды на моём столе тренькнул телефон, и наш охранник прохрипел в трубку... "Даниил, Вас ждёт какой-то мужик у входа".
     В дверях стоял незнакомый мне парень, похожий на драного страуса. "Вы Даниил? Я от Игоря. Он лежит в больнице, попросил меня зайти к вам в офис. Если можете, навестите его. Областная больница, хирургия, палата 208".
     Сказал - и ушёл, волоча голенастые ноги. Даже не представился.
     Я замер. Что за события произошли? Не люблю гадать. Собрался сразу, купил фруктики, бананчики и прочую обязательную для больницы ересь и поехал, бросив работу, в больницу, знакомую мне по институтским годам.
     Напялив несвежий халат в справочном отделении, еле попав в рукава, поднялся на второй этаж. Вошёл в шестиместную палату, у окна на кровати сразу увидел Игоря. Голова забинтована, но не чрезмерно. Значит, особых ужасов не случилось.
     -Игорь, здравствуй! Что с тобой?
     -Данила, вот здорово, что пришёл! Я так тебя хотел увидеть, ко мне ведь никто не ходит, скука здесь. Я помешал тебе?
     -Что ты, нет. Да что случилось-то?
     -Подрались на разборке. Вот, врезали по голове, разбили бровь, сломали ребро, по почкам дали... Садись, Данил, а? Посиди немного?
     Сел я на табуретку, отчего старый халат разошелся по шву. Вспомнив, что сам врач, откинул одеяло в кургузом пододеяльнике, посмотрел на забинтованную грудную клетку Игоря, на какие-то наклейки из марли на животе, перевёл взгляд на голову парня, обмотанную так, будто медсестра хотела повязать ему чалму, но в самом начале священнодействия вдруг бросила это дело.
     Неожиданно для себя я стал дышать глубже и чаще, во рту пересохло, рука с краем одеяла задрожала. Ещё через полминуты меня толкнул в грудь острый и жаркий приступ жалости.
     -Игорёк, детка... Как же так? Что ж вы там не поделили? - выговаривал я банальные и бесполезные слова. - Больно, наверное, детонька...
     -Да нет, Данилка, - шептал Игорь, - лучше уже... Но я вспомнил тебя, захотел увидеть... попросил одного чудика сходить к тебе в офис. Я ж ни телефона твоего не знаю, ни квартиры...
     -Игорь, маленький мой, - во мне уже вовсю разворачивалось позабытое давно чувство жалости, - хорошо, что позвал меня... я ничего не понял сначала - как это ты можешь быть в больнице, вот, купил всяких тут штук по дороге...
     Дрожащими руками я путался в пластиковых пакетах, вынимал апельсины, бананы, яблоки, минеральную воду, выкладывал всё это на тумбочку.
     Игорь от моих бессвязных слов и дрожащих рук совсем потерялся.
     -Деня, да я... ты что ж... зачем всё это?
     -Игорёк, мальчик, деточка, кушай, я побуду здесь, - вполголоса бормотал я, чувствуя, что напоминаю старую бабульку, причитающую над сиротой.
     Игорь, видимо, ошалел окончательно. Он взял банан, пихнул его нечищеным в рот, потом отложил, схватил яблоко, куснул его, тоже отложил в сторону. Потом, сжав зубы, сел на кровати, рукой притянул мою голову и поцеловал меня в щёку.
     -Деня, не могу я больше тут, - шепнул на ухо, - ты же можешь меня увезти на машине, вечером?
     Парень произнес это просительно и жалобно.
     Я обалдело сидел на табуретке, щека после губ Игорька запылала.
     -Игорь, если хочешь, я поговорю с врачами, заберу тебя, но только это не дело - убегать из больницы не долечившись. И куда везти тебя?
     -В квартиру, знаешь хрущовку, два дома от твоего? Там я комнату снимаю, там и отлежусь. А здесь только потолок разглядывать.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.