Рассказ №8050

     6.
     Я попытался написать о местном быте, нравах людей и природе. Может, у меня получилось плохо. Хозяин, прочитав, тут же кинул свиток в огонь и заявил, что это ему известно и без меня. "Напиши про стрелы". Это было одно из самых тяжёлых наказаний, которым я подвергся. Начну, всё же, с причины, по которой я был так наказан.
     В доме господина мной начали помыкать все подряд. Я со своей стороны давал понять, что меня это не устраивает. За всю жизнь я не занимался никакой работой, кроме войны. Семья моя не бедна, у меня самого были рабы. После нескольких стычек с прислугой меня стали побаиваться. Управляющий пожаловался господину. Тот велел продержать меня сутки в колодках и, с плетью в руке, объяснил мне мои обязанности по дому. Теперь мне приходится подчиняться любому рабу хозяина, которому не лень отдать приказ. Сильно ко мне всё же не пристают. В основном я используюсь, чтобы таскать тяжести, ухаживать за скотом, носить воду для кухни. Всё это нудно и унизительно для меня. Поэтому я и попытался писать, чтобы хотя бы не забыть буквы.
     Как-то мне велели отнести большой ковёр в комнаты. Я переступил порог и оцепенел. За столом в зале сидело то небесное создание, что спасло меня от смерти. Я никогда не видел женщин красивее её. И мне показалось, что я снова вижу сияние, которым она окружена. Девушка заметила меня, глупо переминающегося у двери, и тоже узнала.
     - Ты ведь Сканда! Подойди ко мне. Привык уже, ничего? - чудесные голубые глаза участливо смотрели на меня. Ещё никто не проявил ко мне сочувствия, а эта богиня так ласково мне улыбалась! Я не мог отвести взгляд и даже не сообразил ответить.
     Подойдя к ней почти вплотную, я молча разглядывал роскошные русые волосы девушки, нежную кожу, мягкие ручки, богатые одежды и украшения. Она чуть откинулась, нахмурилась, но почти сразу рассмеялась, обнажив жемчужные зубы:
     - Да что ты так уставился на меня, эй?!
     И тут я брякнул:
     - Я люблю вас!
     Эта женщина лишила меня разума ещё при первой нашей встрече, а уж в присутствии её я и вовсе становился дураком. Кроме того, я ещё не вполне освоился со своей новой ролью раба. В тот момент я позабыл, кто я, а кто она, и даже не заметил, что Фрей уже находится в комнате. Видимо, его так изумила моя наглая выходка, что удивление его сменилось яростью не сразу.
     Мрачным тоном хозяин поинтересовался, как я осмелился заявить такое его невесте Хильдегард. Слово "невеста" поразило меня. Я, конечно, делал ошибку за ошибкой, но тогда я чувствовал только, что сражаюсь за женщину. Я повернулся к красавице:
     - Простите мою дерзость, госпожа, но я сказал правду. Было бы странно, если бы было иначе. Вы прекрасны, как пери. Вы добры; когда я умирал мучительной смертью, только вы сжалились над несчастным. Ваше лицо сияет всеми земными добродетелями.
     Я всего лишь невольник, но если бы мне дали меч: - и тут уж я был свален с ног мощным ударом кулака и избит до потери сознания. Какие грехи я совершил, что влюбился именно так, именно в эту женщину?
     Так вот, о стрелах. У викингов есть такая забава: провинившегося распинают на широкой доске для всеобщего обозрения и стреляют в него из лука. За это берутся меткие стрелки, так как важно попадать в определённые места на теле с целью причинить максимальные страдания, но не убить. Со мной это проделали на очередном пиру, как номер развлекательной программы.
     Хозяин объявил, что дерзкий раб осмелился говорить слова любви дочери правителя и его будущей жене. Я нисколько не сомневался, что он прикончит меня. Но стрела вонзалась в моё тело за стрелой, а смерть не приходила. Очередная стрела пробивала мне руку или ногу, к ней тут же прикладывали чем-то смоченную тряпку и останавливали кровь. Во мне торчало уже восемь стрел, я не верил своим глазам. Боль была дикая. Я кричал во всё горло, бился в своих путах, плакал. Боль разрывала каждый орган, оглушала и нарастала с каждой секундой. Последняя стрела пронзила ступню, и хозяин опустил лук.
     Пир продолжался своим чередом, а ко мне, как будто, потеряли всякий интерес. Никого не волновали мои стоны и слёзы. Я умолял пощадить меня, освободить от этой пытки. Не могу описать, какие страдания причиняли мне эти стрелы! Но мольбы мои не имели никакого действия. Я кричал, уже, по-моему, на своём языке: "Что вы за люди?! Смилуйтесь! Посмотрите на меня! Я не могу больше это терпеть! Убейте меня!"
     Знаю, что всё это звучит недостойно, но вы же не были на моём месте, значит, не осуждайте меня. Фрей и Хильдегард сидели рядом за столом и одни из немногих наблюдали за мной. Хозяин наслаждался зрелищем. Он иногда подходил ко мне, корчащемуся в агонии, и бил ладонью по стрелам. Кровь начинала течь из ран, её снова останавливали. Тогда же господин и изуродовал моё лицо. Зрение у меня помутилось, я плохо видел Хильдегард. Если бы она только пожалела меня! Я так и не знал, что дочь правителя думала обо мне после моего признания. Видит она во мне лишь презренного раба, или Всевышний наградил её душой равной её красоте.
     После этого наказания я настолько был измождён и духовно, и физически, что как больное животное ползал на животе и лизал ноги слугам, которые на утро освободили меня. Очень долго не мог я прийти в себя: прятался по тёмным углам, закрывался руками, если кто-то подходил. Хозяин в те дни часто приказывал приводить меня к себе и смеялся надо мной. Он показывал мне лук, я падал на пол, хватался руками за голову и кричал. Его мои припадки очень веселили, потом надоели, и, по его распоряжению, меня отпоили очередным целебным настоем. Я поправился.
     7.
     Если бы я мог перечитывать написанное, то моё изложение было бы стройнее. Но хозяин сразу забирает каждый свиток, некоторые рвёт. Мой рассказ про стрелы его позабавил: "Ты, правда, думал, что я убью тебя?". Господин объяснил, что смысл этой процедуры заключается в поражении нервных центров. Наказуемый почти всегда уверен, что уже первая стрела оборвёт его жизнь. Но наказание только иногда завершается его гибелью, если так угодно мучителям. Тогда последняя стрела пробивает сердце. В остальных случаях пленника снимают с распятия полубезумным существом, которое или всё-таки вскоре умирает, или влачит жизнь покорного перепуганного животного. Сила и молодость некоторым помогают прийти в себя - мне повезло. Хотя и сейчас при сильной боли я начинаю заикаться. В одном доме я видел раба, который подвергся той же пытке, что и я. Больше всего он боится разгневать своего хозяина словом или взглядом, почти ни с кем не разговаривает.
     Сейчас мне кажется, что жизнь моя никогда не была другой, и рабство всегда было моей участью. Я слышал раньше, что рабы забывают своё прошлое. Невыносимо всё помнить и смиряться с тем, что не можешь изменить. Если сейчас хозяин бьёт и мучает меня, это не представляется чем-то диким, так и должно быть, я его собственность. По крайней мере, я заставляю себя так думать, и мне это всё лучше удаётся.
     Однажды я видел, как хозяин с друзьями устроили тренировочный бой. Я должен был подносить им оружие. Меня восхищали их приёмы и выносливость. Я прикидывал, как бы мог отразить те или иные удары, провести нападение. Хозяин мой вышел победителем из всех поединков. Он тяжело дышал, но был доволен и готов сразиться ещё. Взгляд его упал на меня. Мысль, пришедшая в этот миг в голову господину, развеселила его. Он поманил меня. Я подбежал, ожидая приказаний. Хозяин толкнул меня в грудь рукояткой одного из мечей и велел взять его в руки: "Сражайся!". Его друзья закричали, возмущаясь, что Фрей дает благородное оружие презренному рабу. Хозяин усмехнулся: "Никто из вас не смог достойно противостоять мне. Я видел, как этот раб сражается. Пусть вам будет укор, если сейчас он окажется лучше вас".
     Мечи викингов тяжелее наших, они прямые, и рукоятка чувствуется в ладони по-другому. Но это оружие! Моя любовь и страсть! Я рассёк воздух клинком несколько раз, и как будто все духи битвы снизошли на меня. Я кинулся на господина, тот едва успел поднять меч, защищаясь. Он не ожидал молниеносного нападения. Как я мог забыть это счастье - сражаться, когда тело и разум поют и звенят как струны! Не помню, как хозяин оказался на земле, а мой меч у его горла. Волшебство закончилось, я увидел его взгляд и поспешил отвести руку. Господин с рычанием вскочил и продолжил поединок. Я ему уже почти не сопротивлялся. Фрей прижал меня к земле, рванул за ошейник и рассёк кожу между лопаток. Как же он разозлился! Его товарищи, конечно, всё видели, но промолчали. Хозяин в ярости покинул место сражения, я под мрачными взглядами викингов поплёлся за ним.
     8.
     Даже история со стрелами не излечила меня от страсти к Хильдегард. Чем труднее давалась мне эта любовь, тем большую власть она надо мной брала, лишая надежды на спокойное существование.
     Единственное счастье, что мне осталось, это видеть мою красавицу, слышать её мелодичный голос. Я искал этих встреч, в надежде испытать сладкую муку. Страх наказания меня не останавливал. Я не отдавал себе отчёта, к чему приведёт моё упорство, мне было всё равно. Я ловил на себе взгляд Хильдегард и пытался понять, что творится в её сердце, есть ли в нём хоть искра чувства ко мне. Может быть, она сердита на меня за мои слова или ей всё равно. А вдруг, прекрасная дочь правителя думает о дерзком невольнике чуть чаще, чем видит его. Наверное, я очень самонадеян, но ведь если бы она увидела меня раньше, я просто уверен, что смог бы завоевать её.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.