Рассказ №540 (страница 4)

     Я открыла кран, в морду мне ударила сетка воды из душевой кишки. Причем, воды холодной. От неожиданности я чуть не свалилась на унитаз, крышка которого, теперь почему-то была поднята вкупе с сидением, как будто тут живут люди, писающие стоя. Во время своего краткого, более-менее прилично завершившегося, полета, я успела произнести длинную фразу, построенную при помощи узкого пласта лексики, именуемой в лингвистике нецензурной бранью. После этого, не тратя времени на одевание халата, я выбежала в комнату и свершила действие, которое не делала еще никогда: я просто так выгнала человека из квартиры. Надо отдать Женьке должное, он молча, очень быстро собрался и ушел.
     Наконец, можно было спокойно принять душ, выпить кофе, съесть яичницу и пойти на работу.
     Это было, как несложно догадаться, первое общее утро у нас с Женькой.
     Потом я мучилась угрызениями совести за собственную грубость. А через неделю Катька с Женькой пришли в гости на чай, и Катька выглядела такой счастливой, что вместе с радостью за подругу, в темных глубинах моей души вдруг шевельнулась ревность. Кроме того, я совершенно не помнила, как мы с Женькой трахались, а потому, получалось, что он вроде со мной спал, а я с ним нет. Короче говоря, мы встретились еще раз. И еще раз. И встречались почти месяц довольно часто, хотя мы с Женей к тому времени уже подали заявление о браке.
     
     ***
     С папой и мамой будущего мужа у меня еще не сложились отношения. Я списывала это на непродолжительность знакомства и не тесное общение. По крайней мере, ничего против нашего решения пожениться не было сказано с их стороны и недовольство моим лимитным происхождением еще не прорисовалось. Что касается последнего, то я ждала. Основой для ожидания послужила экстравагантность поведения жениной мамы. Судя по всему, она была стервь еще та, и к тому же не блистала умом и сообразительностью. Однажды, в присутствии гостей, картинно восторгаясь моей быстротой накрывания непритязательного стола, она остановила меня за подбородок (что само по себе сильно раздражает) со словами: "Ну, как вам моя хохлушечка?". Гости, предварительно принявшие на свои волосатые чиновничьи груди, одобрительно зашумели. Мне захотелось продемонстрировать зубы для полноты картины. В другой раз, когда мы с Женечкой заехали буквально на полчаса и он полез в холодильник в поисках бутерброда, мама, нахмурив свой узенький лобик, процедила сквозь зубы: "Женя, ты же знаешь, что хлеба на бутерброд нет, я же не знала, что ты с гостями приедешь". Хочу уточнить, что кроме меня, будущей родной снохи, Женечка никого в дом не привез. Я промолчала, будущий муж не обратил внимания. Зато мама хорошо выглядела на свой возраст и Женечка предполагал, что имела любовника. Даже предполагал, кого конкретно. Женин папа был тенью, о нем я пока мнения не имела.
     Как мы и договорились с Женечкой, я звонила ему всю вторую половину нудного рабочего дня. Увы, безрезультатно. Трубку никто не брал, но ввиду того, что у меня был ключ, как у будущего члена семьи, я поехала самостоятельно, на метро.
     Воспользоваться ключом мне не пришлось, Женечка уже был дома и жарил блины. Причем, не вульгарные оладушки, а тонкие, на всю сковородку блины, в которые можно заворачивать все, что под руку попадется. У меня никогда не получались такие. Мои выходили либо толстые, как недоношенные пироги, либо расплывались на сковородке подгоревшими дырявыми недоразумениями. Женечка же готовил виртуозно, если был в ударе. Он у меня вообще умничка, если не считать приступов самолюбования, иногда случающихся. Но, кто без недостатков? Я, лично, так вообще, еще тот подарок.
     - Проходи, проходи. - Женечка заторопился на кухню. - У меня тут процесс. Я решил, что если уж не смог за тобой заехать, то надо хоть подготовиться к встрече.
     Посреди стола стояла роскошь - открытая баночка красной икры.
     - Ты опять в материных закромах рылся? - Осенила меня страшная мысль.
     - Все в порядке. Этих закромов на две жизни хватит.
     - Жень, я думаю, что ты поступил неправильно.
     - Все в порядке, я тебе говорю. И прекращай вести себя так, как будто ты в глубоких гостях. Тебе здесь жить. - Он дотянулся до меня и чмокнул в щеку.
     Нда. Мне здесь жить, что самое неприятное в этом браке. Я, разумеется, голосую за съем квартиры, но коренному москвичу этого не понять. Зачем платить деньги за чужое в хреновом состоянии, если свое, привычное с детства, гуляет бесплатно. А то, что для второй половины твоя семья никогда не будет настоящей семьей, а останется более-менее знакомыми, но чужими людьми, с которыми насильственным над собой образом ей придется делить бытовые и не только интимности, этого он понять никогда не сможет. Тут Женечка неоригинален. Дома я могла бы сказать что-то вроде: "Папа, отстань от меня с этой икрой, иначе я ее всю выброшу в окно", а тут буду молча слушать причитания по поводу дороговизны и расточительности и копить в себе отрицательную энергию.
     - Как работалось? - Женечка был явно в добром расположении духа.
     - Как обычно - скучища.
     - Уходи ты из этого агентства. Реклама - это явно не твое.
     - Интересная мысль. Я, честно говоря, не знаю, что мое. Да и уходить, я думаю, надо не "от", а "к".
     - Вот и просидишь там до пенсии.
     - Пенсии у нас с тобой, Женечка, не будет, судя по официальной зарплате, из которой идут отчисления в пенсионный фонд. В старости мы будем нищие.
     - Ладно, давай кушать. Пенсия скоро, надо успеть наесться впрок. - Женечка водрузил финальный блин на натюрмортную горку подобных же, и поставил чайник.
     Вообще-то, я люблю пищу, которая дорого стоит и считается деликатесом, но к с красной икре весьма холодна. Обижать Женечку не хотелось, потому пришлось затолкать в себя два блина, чувствуя, как на зубах лопаются склизкие рыбьи яйца, брызгая вязким содержимым и обволакивая, как болотная жижа, невинные сладкие блинчики.
     После ужина мы трахались прямо на кухне, на жестком маленьком коврике у стола, куда меня завалил пылкий Женечка с необузданным, после блинов желанием. Я подметала волосами хлебные крошки, сжимала ногами Женечку и теплые ласковые волны тихого блаженства пробегали по моему телу от пяток к голове, вымывая мысли о нищенской старости, о Женьке и о грядущих неприятностях совместной жизни с родителями.
     ***
     -А что ты сделаешь, если узнаешь, что я тебе изменяю?
     - Я вызову его на дуэль.
     - Нет, я имею ввиду, ты меня бросишь или нет?
     - А ты что, собралась мне изменить? - Женя набычился, от чего его физиономия приобрела немного нелепый вид. Слишком уж неестественны для него, вечного весельчака и души компании, такие гримасы.
     - Нет, конечно. - Странно, вру и даже угрызений совести нет.
     - А почему спрашиваешь?
     - Так, просто интересно.
     - Ты смотри мне. - Женя состроил грозное лицо. - Не вздумай.
     - Ты тоже смотри мне. Есть такая мудрая мысль: если ты трахаешь чью-то жену, то помни, что в этот момент кто-то может трахать твою.
     Женя засмеялся и, нагнувшись ко мне, почти по-дружески чмокнул в щечку. Все-таки он очень самоуверенный человек. Но, рядом с ним мне беззаботно и тепло, как на пляже. Я удобно устроилась у стенки, за женечкиной спиной, с журналом, который стянула из его сумки. Это был новый "Плейбой"; мой будущий муж ежемесячно приносил свежие номера с работы.
     Женечка болел за футбол, время от времени поворачиваясь ко мне и увлеченно комментируя события, я ему поддакивала, с открытого балкона шла приятная вечерняя прохлада. Из бабушкиных часов выехала облезлая деревянная кукушка и сообщила, что до конца ненавистного матча осталось всего минут двадцать. Я мысленно пообещала кукушке подкрасить клюв карандашом для век, купленным за страшные деньги. Девки в "Плейбое" подобрались неудачные, с какой-то милитаристской темой. Из журнала выпала маленькая фотография.
     С фотографии на меня смотрела чудесная пара - высокий худощавый юноша с развевающейся на ветру шевелюрой офигительных черных волос и коротко стриженная рыжая девушка с одухотворенным лицом. Молодой человек обнимал девушку за плечи, да, собственно, правильнее было бы сказать за грудь. На фотографии стояла дата - прошлые выходные. В юноше я признала своего Женю.
     ***
     Женька сидел напротив, попивал пиво, и щуря один глаз от солнца, смотрел на меня. По его лицу бегал солнечный лучик. Лето, все же, установилось теплое и ласковое без весеннего холода и изнуряющей жары. Мы сидели за столиком с витыми ногами в открытой кафешке, что у станции метро Площадь Ногина.
     - Однако, ты строга. - наконец сказал Женька. - Мужик перед тобой так унижался, а ты, стрвь, не простила.
     - Я же еще и стрвь! Ты б его раньше пожалел, когда ко мне на чаек напросился.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ]

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.