Рассказ №17306

     И кто же нас разбудил? Правильно! Пограничники. Теперь, правда, в составе двух человек и без собак. Но, - в четыре утра, как полагается.
     В Судаке не было торпедного завода.
     Они очень вежливо и доброжелательно проверили наши документы, и сказали, что здесь, вряд ли удобно ночевать: лучше спуститься с горы и остановиться возле русла пересохшего ручья - оказалось, мы ночевали почти на самой вершине горы Алчак, в какой-то неглубокой пещерке.
     Мы так и сделали. И остановились там надолго: больше, чем на месяц. И каждое утро, в четыре часа (испуг начальства от Гитлера, что ли?) , нас будили пограничники и проверяли документы. Очень часто это были одни и те же наряды: мы знали друг друга в лицо. Мы взаимно улыбались, спрашивали: "Ну, как там ваше - ничего?" , хихикали, но документы бывали проверены, неизменно.
     Около нас никаких других палаток не было. Быть может, палаточники останавливались где-то в другом месте, быть может, в Судаке их и совсем не было - не знаю. Судак тогда был ГОРАЗДО меньше, чем сейчас. Крепость на горе, которая была ровно с противоположной от нас стороны бухты, была совсем - руинами. В городе был рынок, почта, аптека и один-единственный ресторан. "Олень" - назывался. Чудесный, в общем, городишко.
     Я начал плавать и нырять под самой горой: во-первых, туда идти от нас было не более -пяти минут, а во-вторых там оказалось самое хорошее место, с точки зрения добычи: на дне, на песке лежали большие камни, а в склоне горы были даже небольшие гроты. Оказалось, что в том же месте ныряют и все любители подводной охоты, даже местные.
     Глубина под горой была от пяти до восьми метров: самое то, что нужно. Для отдыха (и складирования добычи) совсем не обязательно было выходить на пляж: на горе было достаточно плоских уступов, чтобы выбраться и даже - полежать. Там было немало народу, но выбрав один раз себе место, можно было, не беспокоится: на него никто не покушался. Джентльменский клуб, блин.
     На второй день я оказался на одном уступе с девчонкой, явно местной, и явно - НИМФОЙ МОРЯ: загорелой она была до мулатского какого-то оттенка, стриженные под мальчика волосы, изначально, скорее всего, темно-русые, выгорели почти до соломы, слегка маловатый ей хлопковый купальник (самый дешевый из существующих, судя по всему) , будучи когда-то голубого цвета с крупным желтым рисунком, превратился в чуть серовато-желтоватую тряпочку. Подстилки, или полотенца у нее не было - одна выцветшая авоська. Девчонка была приблизительно моего возраста, и имела весьма грозное оружие: острогу. Местная острога представляла собой длинный (метра полтора) стальной пруток, миллиметров восьми в диаметре, приваренной к этому прутку плоской стальной пластины и торчащих из этой пластины, штук тридцати коротких (сантиметров 15-ти) стреловидных стальных и острых лезвий: получалась такая безумная вилка, о тридцати зубцах.
     Познакомились мы так. Кто-то из нас (кажется - я) , собираясь в воду, взял не свои ласты. Дело в том, что они у нас были совершенно одинаковыми: зленые, формой, напоминающей задние лапы лягушки, и с резиновыми ремешками, вместо пяток: безразмерные. Это были самые дешевые ласты, которые я нашел в спортивном магазине в Москве.
     Взявший не свое, тут же получил протестующий вопль с противоположной стороны, и, естественно, вернул взятое, со всеми возможными извинениями. Мы - познакомились. Я сказал, что - из Москвы, и живу с дядькой в палатках, вот там. И показал на наши палатки рукой. Тему, где живет она, девчонка мастерски обошла, да и потом обходила, столь же мастерски.
     Мы с ней стали плавать вместе. Она обходилась со мной слегка покровительственно, как умудренный опытом профессионал обходится с новичком. Вполне заслуженно, собственно.
     Плавала и ныряла она - божественно. Уж, на что я считал себя неплохим пловцом (я полтора года занимался плаванием: у меня был даже какой-то разряд) , но - она: Она - будто родилась в воде: творила, что хотела. Я думаю, она легко могла бы доплыть и до Турции.
     Так, вот. Часа через два, когда мы изрядно уже нанырялись, и вылезли на свой уступ отдохнуть и погреться, она протянула мне узкую, крепкую ладошку, и представилась: "Нина". Сказала, что закончила тоже восьмой класс, и теперь собирается поступать или в "Мореходку" , или - на водолаза. Из чего, я сделал вывод, что в последующие лет: дцать она будет мыть посуду в каком-нибудь прибрежном кафе. Ей, я этого, понятное дело, - не сказал.
     Вместо этого, я сказал: "Какая же ты - Нина, если ты - Ассоль". Она насторожилась: "Какая-такая - Ассоль?!". Тогда я рассказал ей про Крымского писателя Грина, про "Алые паруса" , и про девушку Ассоль, которая ждала своего принца на алых парусах, пока - не дождалась. "Возьми в библиотеке, почитай! Отличная же книжка!"
     : На следующий день она была - с книгой. Изрядно потрепанной, надо сказать.
     Книжка ее захватила и унесла. Она даже плавала со мной только изредка: лежала на моем полотенце и читала. Запоем. Часам к трем дня - прочитала. После этого, ее отношение ко мне резко изменилось: она уже не вела себя покровительственно, а скорее, - с уважением: даже, когда объясняла, как лучше добыть какое-либо рыбо-ракообразное, в ее голосе появлялись слегка извиняющиеся нотки.
     : Позже, она прочитала все, по-моему, что написал Грин: все так же брала их в библиотеке. Даже в Новом Свете нашла (представляете, там была библиотека?? !) , какую-то книжку, которую не нашла в Судаке:
     Часа в четыре, я пригласил ее к нам: обедать. Видно было со скалы, что дядька что-то там колдует над котелком. Она просто согласилась.
     Когда мы подошли к нашим палаткам, дядька, держа в одной руке, ложку, привязанную к длинной палке: ей мы мешали в котелке, сказал: "МОлоджь! Пожалуйте трескатьгречку!". Я же сказал: "Знакомься, это - Ассоль." "Ассоль?" - перепросил он. Посмотрел на нее оценивающе, и сказал: "Ну, пожалуй, - Ассоль!". Потом немного подумал, и еще сказал: "Ну, парень, ты - попал:" : Что он тогда имел ввиду, я до сих пор не знаю:
     : Надо сказать, что тогда, в те дремучие годы, по всему Крыму, на набережных (да, и не на набережных - тоже) , продавали сухое вино. Любое. Красное, белое и розовое. В желтых таких бочках. Рубль - литр. Так, как у нас продавали квас. Квас, впрочем, тоже - продавали. Дядька навострился покупать трехлитровый баллон красного вина (нам больше нравилось - красное) , и уговаривать его за ужином. Конечно, когда он приходил ужинать. Что случалось далеко не каждый день: дядька вел бурную курортную личную жизнь.
     МояАссоль научила нас по-гречески разбавлять вино пополам с водой, и пить его вместо чая. После этого, дядька стал покупать баклажку вина рано утром - чтобы хватило на весь день.
     После жидкой гречки, с двумя банками консервов, с улыбающийся свиной мордой на этикетке, и под названием "Фарш колбасный" (все куплено на полурынке-полумагазине с историческим названием "Сугдея") , выпитого разбавленного кислого винца, и отлакированного всего этого, свежими абрикосами, которые тогда росли вокруг Судака, как сорняки (у нас так елки растут) , дядька сказал: "Давайте-ка, мОлодеж, - в море! Тащите побольше всяких крабов-мидий: вечером будем пировать. У меня будут гости".
     Мы побежали в море. Мы действительно - постарались! Крабов было десятка два, рапан - килограмма три, а уж мидий, вообще - немеряно. Было даже несколько крупных морских чертей: рыбы, сколь чрезвычайно вкусной, столь и чрезвычайно колючей.
     Вечером, часов в семь, дядька привел девушку - офигительно красивую. Сказал мне: "У тебя - есть, а мне, что -нельзя?!" Я и не возражал, собственно.
     Вся эта когорта начала жарить-парить и варить нашу богатую добычу, а потом уселась вокруг костра: пока мы плавали, дядька, ради такого случая набрал на берегу ворох плавника. Дядька, неуловимым движением, достал откуда-то бутылку массандровского кагора (она оказалась там далеко не одна, впоследствии) , и пир - начался. Нам с Ассоль даже дали по глотку-другому кагорчика: на пробу - потом мы пили разбавленную кислятину. Мы все уплетали эти нехитрые крымские деликатесы, и, растопырив уши, слушали дядьку, который взялся рассказывать многочисленные байки из своей славной альпинистской жизни.
     В Крыму темнеет резко: как будто кто-то выключает свет с заходом солнца. Мы сидели в кромешной темноте, еще более сгущающейся от маленького нашего костерка: дров было мало, и, раскрыв рты, слушали дядьку, которого - несло. А он, отнюдь, не забывал, все подливать кагорчика своей подружке. Новые бутылки возникали в его руках из ниоткуда, как у хорошего престидижитатора.
     Часов в одиннадцать, дядька начал, вполне натурально позевывать, и сказал, что пора бы и на боковую. А мы, если хотим, можем сидеть здесь, хоть до утра: не стоит только забывать про пограничников, которые растолкают при любых обстоятельствах. После этого он забрал вино и девушку, и скрылся в палатке. Там зажегся фонарь, и послышалось смущенное хихиканье пассии.
     Мы, с Ассоль еще посидели, минут десять, бесцельно глядя в огонь, а потом, вдруг (!) решили пойти искупаться. Расставаться мне - не хотелось. Поплавали мы недолго - минут пятнадцать, а потом вернулись к костру. Я сказал, что, видимо, действительно пора спать, и полез в свою палатку.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.