Рассказ №1558 (страница 2)

     Сме-ётся: "Ну, что-о ты, Валю-уша - де-евки смотрят. Нельзя-а. И потом, ты же знаешь, Валюша, - Армян не вели-ит."
     Заскрипел я зубами: "Да ч-чёрт с ним, с Армяном твоим!" Головою качает, смеётся: " Нельзя-а: А вот хочешь, Валюша, я тебе покажусь?" - "Это как?" - "А вот так: Девочки, подержите его." Девки меня тут же схватили, на руках повисли. А она прыг на середину комнаты и: и халатик распахнула.
     У меня уже, веришь ли, сердце не билось. Это, знаешь, как что, Вань? Как: Как: Как х-хер знает, что! Она: Она: Ры-ыжая там: Понимаешь?!
     И-и смеётся-заливается: "Это, валя, вид спереди. А это, обрати вниманье, вид сзади." Тут она халатик совсем скинула и на одной ноге кругом крутиться стала, как девка малая. После - голая! - стала спиною ко мне, на кровать руками оперлась, потяну-у лась, как кошечка, - спинку прогнула:
     И вижу я, Ваня! Я вижу ВСЁ ЭТО - не знай, как назвать: Такое: Как два белых шара тугих, а ТАМ - промеж ними - как губы розовы, только вдоль: Одно слово, Ванька, - впереть и умереть!
     Я баб, что держали меня, по углам расшвырял, штаны с себя так рванул, что ни одной пуговицы на ширинке не осталось, и - к Мурке! Ну, думаю, щас насквозь проткну!
     А Мурка шёпотом горячим таким шепчет: "Поцелу-уй меня, Валю-уша."
     И, Ванька, веришь-нет, не знаю, что она сделала со мною - ноги подломились и рухнул я на колени. А она шепчет мне голосом своим - колду-ует: "Ну, целуй же, Валюша, целуй:" И вижу я - вот оно всё предо мной: и шары эти тугие белые и то, что промеж ними - губы розовы вдоль, и будто губы это приоткрылись и шепчут: "Ну, целуй же, Валюша, целу-уй."
     Потянулся я, Ванька, губами-то, значит, к губам, и - па-аплы-ыл: И тут слетело с меня всё это наважденье, будто проснулся я. И что же ты думашь?! Стою я на коленях перед кроватью весь обтруханный, а рядом - Мурка в халатике. И головою качает: "Ну ты, Валюша, перебра-ал сегодня. Пить-то меньше надо."
     "Да ты что! Я и выпил-то рюмку!" - ору на неё.
     А она мне: "Посмотри на себя, Валя. Разве так можно? Ты и девочек всех распугал - убежа-али.".
     А она мне: "Иди, Валя, спать. Если вдруг в таком виде тебя здесь увидят: Сам ведь знаешь - Армян:"
     Подхватил я штаны кое-как и - домой.
     И с тех пор, Ванька, как к бабе подхожу, так и вижу Мурку перед собой, как стоит она - спинку прогнула. И сразу я плыть начинаю, и всё опускатся во мне и - н-не могу. Только уж если напорюсь до беспамятства - и валю. А так - не могу. А ведь, сказать без похвальбы, ё:рь я был хоть куда - только подтаскивай! А теперь: Спортила она меня, Ванька. И ты берегись - обма-анет. Может, ну её, а? Не пойдёшь?
     "Да уж я обещал, Валь."
     "Ну гляди, сам большой. А насчёт самогонки, ты во-он в том вон балке попроси. У него - на кедровых орешках. Кре-епка, сука! Ну, щаслива те, Ванька. Да гляди, чтоб Армян-то того - не узнал. Зверь он, знашь. Он - живьём закопает."
     "Ладно, Валь, ладно," - отмахнулся Иван и-и - дальше побежал. В сивушном мраке балка ухватил две бутылки у опухшего самогонщика и-и - дальше побежал.
     Зимняя ночь на Севере - чёрная ночь. И пурга тут же след заметает. Крайний Север - край земли. Хорошо на краю земли - глухо. Не видать и не слыхать - ни х-хера. Только самогонка за пазухой - буль-буль-буль.
     А разве ж так хотелось жизнь-то прожить?! С самогонкой ли по краю земли бегать, а? Не-ет, брат. Ярко и честно проблеснуть метеором во мраке жизни, чтоб до-олго глаза у зевак слепило. И-и - кануть за край земли! Во-от как хотелось. А вот как получилось. И кто виноват - поди теперь разбери. Может, водка, а может, большевики с этой, как её там, дик-та-ту-рой. Да уж и диктатуры-то нету никакой - свобо-ода, бля: А всё равно хер-рово на душе - не сыта душа. Когда-то тогда ещё хрустнуло что-то там внутри, надломилось, и уж никакой свободой теперь не поправить. Ноет душа - не сыта.
     И вот бежит человек куда-то - куда глаза глядят - на край земли, и глухо вокруг. Только самогонка за пазухой - буль-буль-буль. Да Мурки всякие - воду мутят.
     Нет, постой-ка, да разве Мурка - она всякая? Она - вон ведь какая она!
     Мурка, милая! Хочу тебя - лечу к тебе. Поманила только, только ухо шепотком щекотнула: "Ва-анечка:", и - лечу. И умоляю, умоляю тебя всею несытой душою: "Не обмани!" Знаю, знаю, бывали в саду твоём - незапретном - всякие : доктора, шофера, повара и зверь ненасытный Армян - все, кто власть свою правит над телом. Я - не такой. Я не телом, Мурка, - душою не сыт. И потому умоляю тебя всею несытой душою: "Не обмани".

     Так бежал Ваня к Мурке и входил когда, вкрадывался в муркин балок - сердце билось.
     Тук-тук-тук - вошёл. А там и не то вовсе, что Ване думалось. Думалось-то, что с Муркой они там в тиши да в глуши там посидят, а та-ам - пир завариватся на ве-есь мир : и Мурка, и поварихи, и кастелянши всякие, и Серёжа-водила - го-оголем сидит. Серёжа - в чести. Он - Армяна возит. И постукивает ему, конечно - ш-шестерит. На лицо Серёжа прия-атный, румя-аный, сла-адкий такой. Поварихи то Серёжи млеют - замужем-незамужем, а любая готова дать. Хоро-оший Серёжа. Только вот - шестерит.
     Разгорается в балке веселье : не то что по первой - по второй уж, поди, треснули. Разворачиват Серёжа баян-гармонь и песню дерет - вахтовую, стра-астную:

     Как же сладить с тоской необорной,
     Что стучит неустанно в висок -
     На стульчак ты присела в уборной,
     И прилип к стульчаку волосок.

     И всё бабьё, сколько ни есть его - и поварихи, румяные спьяну да сдобные, и кастелянши, тоже румяные спьяну (но те - покостлявей), и Мурка румяная в одном халатике (а на халатике верхняя пуговка не застёгнута - разошёлся халатик), словом, всё бабьё, сколько ни есть его, подхватыват за Серёжей хором лихой припев :

     Волосок, волосок!
     Как дрожит голосок,
     Как дрожит голосок и волнуи-ица!
     Рыжий, как колосок,
     Завитой волосок!
     Дрочит парень - на волос любуи-ица!

     Разрумянились поварихи, затомились, на Серёжу глядючи, от злой страсти трясутся - сейчас дадут! Да Серёжа-то разборчив больно - не всякую станет, а - "на которую глаз положил".
     Глянул на всё это Ваня, и горечью горькой, едучею желчью сердце облилось: "Обманула Мурка". Грохнул обе бутылки на стол и уж было к двери шагнул. А Мурка тут как тут - замурлы-ыкала, зала-астилась: "Ва-анечка, куда-а же ты?" А Иван упрямый - не свернёшь: нет, мол, Мурка, у вас и без меня весело, вы уж сами тут, без меня:
     "Да мне-то без тебя какое веселье, Ванечка, - опять замурлыкала Мурка, шёпотом горячим ухо щекотнула, - Сла-адкий ты мой." А сама руку ванину лапками схватила и - нечаянно будто - к груди прижала. И чувствует Ваня под ладонью муркину грудь - упруго, горячо и не-ежно. Левая грудь - бьётся под нею живое муркино сердце. И - остался Иван.
     Му-урка: Да кто ты такая, Мурка, что власть тебе такая дана? Это кто ж это уполномочил тебя, а? Почему это так? А потому это так, что не Мурка ты вовсе, а - му-ука, му-ука моя, которую в гроб унесу с собою. Потому это так, что воплотились как бы в тебе, во плоти мне явились, все несчастные, неистовые мои любови - все недолюбившие меня и недолюбленные мною, все вы - во многих прекрасных и едва уловимых уже памятью ипостасях своих - Одна Любовь Моя, Одна Страстная Мечта Моя, му-ука моя, которую в гроб унесу с собою, в самарскую подворотню мою унесу, потому что она и есть гроб мой - несытая душа моя похоронена в ней навеки.

     Усадила за стол Ваню Мурка - хозя-айка она - и говорит: "А ну-ка, девочки, Ваню-то надо нам поблагодарить. Он нам во-он гостинец-то принёс." И поварихи румяные согласились: "А чего ж. И поблагодарим - по разочку каждая."
     "А ну кышь, шельмы! - шуганула их Мурка, - Ваня - он не такой. Он - мой, Ва-анечка. Штрафную - сладкому моему!"
     И Серёжа из-за гармони глазами на Мурку зыркнул.
     "Ну что ты, Серёженька, волком смотришь? - мурлыкнула Мурка, - Ты же хоро-оший. Не ска-ажешь."
     "Да уж не скажу," - осклабился Серёжа.
     И всё бабьё - и Ваня с бабьём вместе - поняли : "Обязательно скажет!"
     "Эх, сукин ты, Серёжа, кот," - горько вздохнула Мурка и примурлыкнула ласково: "Пей, Ванечка, пей."
     Выпил Ваня, По столу заметался, ища закусить - кре-епка, сука, была на кедровых орешках!
     А веселье в балке разгоралось - пьян да горюч самогон-то был ванин - разгора-алось веселье. И уж поварихи, на Серёжу блудливо косясь, грянули под его баян-гармонь "Девку неплохую" :

     Девка неплохая! Так-то - ни хера!
     Ей бы жопу больше раза в полтора!


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.