Рассказ №0490

     Романтическая симфония для мужского полового органа и оркестра.

     Не так давно кто-то - не помню кто - держался за мою руку, словно за ниточку воздушного шара, и говорил: "Ты думаешь, что жизнь - это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы? Нет, мой драгоценный, ты заблуждаешься. Жизнь - это всего лишь дерганье экрана телевизора, который смотришь не ты. Впрочем, это тоже не жизнь. Это лишь зачатие жизни. Когда кто-то хватает телеящик, озверев от его тупости, и швыряет его с балкона, только тогда и наступает настоящая жизнь: дерганья еще неостывшего экрана приобретают смысл, который никогда не появился бы, находись телевизор по-прежнему в интерьере комфорта и спокойствия. К сожалению, экран гаснет раньше, чем телевизор врубается в асфальт и окончательно разлетается на куски. Поэтому осознать что-либо мало кому удается. Очень немногим. Избранным. Ну, ты знаешь кому...".
     Бред. Он снится мне под утро. Уже много дней подряд.

      10.00. Господи, да когда же это кончится? Когда я, по примеру мудрых, смогу вздохнуть свободно, освободившись от ужасной кабалы самой забавной части моего тела, именуемой пенисом. Мечты об импотенции - их ужас так желанен! Импотенция - вот что приносит полную свободу мужскому естеству, крепко-накрепко скованного цепями похоти и сонма неуместных желаний, исходящих от этого неугомонного органа, с легкостью хамелеона меняющего, вне зависимости от воли хозяина, и форму, и суть. По утрам к тому же он имеет мерзкую привычку будить своего несчастного властелина позывом абстрактной страсти, позыва отвратительного и бессмысленного не столько своей безадресностью, сколько изматывающей настойчивостью. Я прикасаюсь к нему и тут же отдергиваю руку. Это не эрегированный мужской половой член, это что-то вроде хрупкого хрустального бокала, готового рассыпаться от любого неосторожного дуновения. Господи, когда же это кончится! Ведь каждый день одно и то же.
     Самое смешное, что, окончательно проснувшись, я обнаруживаю себя изрядно придавленным к стене. Придавленным ничем иным, как голым задом. Испытав мгновение испуга - ведь зад не имеет почти никаких половых признаков, и кто знает, что могло произойти в пьяную ночь, - я легко покрываюсь холодным потом: у жизни вечная нехватка розовых лепестков, от нее все время ждешь какой-нибудь гнусности. Но быстро прихожу в себя (выручает интуиция закаленного в сексуальных схватках сластолюбца): аппетитность и нежная мощность этих полушарий говорят сами за себя, даже не говорят - вопиют о своей принадлежности существу противоположного пола. Значит, ночь прошла своим чередом.
     Ночь любви и пьянства, после которой не под силу ни раскрыть, ни даже удержать в руках том "Войны и мира", но либидо кипит с неослабевающей силой - удивительный я человек. Впрочем, для поэтов привычно состояние похмелья и всестороннего раздрызга.
     Сколько произведений разной степени гениальности породило оно!
     How do you sleep, мистер Сёркин?
     В гудящей голове осторожно ворочаю мысли-валуны, пытаясь угадать с трех раз, кого же из моих знакомых дам я осчастливил нынче ночью. Еще раз прихожу к выводу, что как отгадчик шарад я абсолютно не состоятелен и решаю довериться цепкости и несгибаемости осязательной памяти.
     Рука неторопливо совершает путешествие по просторам загадочной попки. Ее соблазнительная объемность и головокружительная мягкость говорят о том, что принадлежать она может либо Татьяне, либо Ольге. Нет, господа, они не сестры, они даже не догадываются о существовании друг друга. Просто зады у этих двух дам сотворены Природой по одной божественной пресс-форме, вне всякой зависимости от родительских генов.
     Исследование попы сужает круг подозреваемых, но окончательный вывод возможен только после следственного эксперимента.
     С некоторым усилием раздвигаю налитые прелестной тяжестью ягодицы и, с первозданным волнением обнаружив теплый вход влагалища, подталкиваю в него свой капризный орган сладострастья. Зад партнерши с поразительной готовностью отзывается, начинает ритмично двигаться, с каждым толчком наращивая амплитуду и частоту колебаний. Так отзывчива, может быть только Ольга, успеваю я сообразить в самый критический момент, когда моя плоть взрывается на удивление скорым для похмельного синдрома, но традиционно бурным опять же для похмельного синдрома фейерверком наслаждения. Волна удивления необычным эффектом было поднимается в душе. В тот же момент моя дама исторгает крик, который может восприниматься как крик только непосвященными в таинства секса. Я же крик такого рода слушаю как песню. Ее поют все женщины мира в мужских объятиях, если все идет как надо. Слова этой песни, когда-то давно написанные Змеем-искусителем, неизменны и заложены в подсознании каждой дочери Евы. Но мелодия у каждой из них своя. Неповторимая мелодия страсти.
     Я знаю наизусть слова этой песни - благо моментов для их изучения у меня было предостаточно, считаю их гениальным творением, слившим воедино дьявольское и божественное, и всегда впадаю в эйфорию, когда слышу эти сверхъестественно-сверхбожественные звуки.
     Но на этот раз что-то мешает мне насладиться до конца.
     Возникает еще одна волна удивления, смешивается с первой, образуя завихряющий мозги бурный поток. Мелодия песни моей дамы мне незнакома! Я слышу ее впервые! В фонотеке моей сексуальной памяти нет ничего подобного.
     Вы скажете: с кем не бывало, кому из нас не приходилось просыпаться рядом с совершенно голой и совершенно незнакомой женщиной? Со мной не бывало, мне не приходилось! Личное знакомство с женщиной перед тем, как лечь с ней в постель, - непреложный закон для меня. А забыть даму, с которой вечером познакомился - тем более, если она обладает столь выдающейся попкой, не только позорно, но и непростительно. Неужели старею?
     Благодарная влажность поцелуев усиливает мое смятение. Приложив некоторые усилия и вырвавшись из затухающего огня женской неги, обнаруживаю в своих объятиях и не Ольгу, и не Татьяну, а совершенную незнакомку, с которой вяло-загадочной красотке, изображенной Крамским, даже равняться смешно.
     Похоже, она замечает изумление в моих глазах, но не знает к чему его отнести. Проблему она решает по-своему, хотя и не слишком оригинально: заползает с головой под одеяло, скользя по напрягшимся мускулам моего тела, как гюрза по отвесной скале, находит ртом обессилено опавший пенис и приступает к волшебству, которое изысканная эстетика индийской эротики, называет игрой на флейте любви.
     К этим музыкальным экзерсисам на собственном сексуальном органе привыкнуть невозможно. Тем более, если ловкий язычок и мягкие губки обладают изрядной фантазией в области сосательно-глотательных движений. И вскоре неизвестная мне дама, чей зад знаком мне до боли, резвится золотым петушком на моем вновь воспрявшем и несгибаемом члене, сотрясая диван мощными толчками.
     Уже несколько равнодушный к ее страсти я обдумываю создавшееся положение. Если я спал не с Ольгой, то, какого же черта я до сих пор в постели с другой женщиной, пусть милой и вполне компанейской. Ведь утро, судя по бешеным солнечным лучам, ломящимся в окно, уже в самом разгаре. Скосив взгляд на будильник, с ужасом понимаю, что до прихода Татьяны, которой вчера днем я, кажется (а теперь я уже ни в чем не уверен), назначил свидание, остается минут 20.
     Принимаю срочные меры для доведения партнерши до оргазма. Извернувшись в замысловатом акробатическом этюде, средний палец правой руки помещаю на ее анальном отверстии (оно тотчас же отзывается трепетно испуганным сжатием). Средний палец левой - на клиторе (этакий сорванец, все время норовит улизнуть!). Секунда, другая, что же она медлит? Нечеловеческим усилием напрягаю все мышцы и пещеристые тела пениса. Еще немного дожать. О, как я понимаю штангистов. И только тогда начинаю ощущать мягкие, но отчетливые спазмы влагалища. Наконец-то!
     Моя дама в истоме низвергается на постель. В этот момент она очень похожа на драгуна, порубленного кривыми саблями янычар. Я же, наоборот, проворно вскакиваю, быстро натягивая одежду и бормоча какую-то околесицу о срочных делах.
     Ей, похоже, торопиться некуда. Не спешно посетив ванную, она также лениво одевается, на ходу диктуя мне телефон, а заодно имя и фамилию. Ага! Ее зовут Евгения. Прекрасно. Пусть и постфактум, но отчитался перед совестью. Ну а теперь - бай-бай, моя малышка!
     Мы вместе выходим из дому. При чем я едва способен скрыть уколы тысяч иголок, колющих душу изнутри. Евгению же мое волнение как будто заставляет быть еще более расслабленной и неторопливой.
     Прощаемся у куста жасмина, скрывающего наш долгий поцелуй от неусыпного соседского ока. Чудесное июльское утро расточительно льет на нас свое бодрящее благоухание. После крепкой сексуальной встряски - лучшего средства от алкогольных недугов - это изрядно проясняет мысли.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ]

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.