Рассказ №0186

     Короткая юбочка, тонкая как у змейки фигурка, лицо ребенка. Она моя дочка, я ее папа. Мы так договорились.
      - Папа, можно я порулю?
      - Пожалуйста, только никого не задави...
      Изумленные пешеходы и водители других машин, открыв рот, взирают на несущийся автомобиль: руль в руках у наклонившейся к нему миловидной пассажирки, и безучастный водитель, жмущий вовсю на газ и лишь иногда на тормоз. Они едут на кладбище. Нет, без шуток. Она хочет навестить свою бабушку - Донское кладбище, колумбарий номер двадцать, шестнадцатая секция, третий ряд снизу.
      - Молодой человек, купите своей девушке цветы.
      - Бабуля, горшочек я тоже возьму, чтобы поставить на могилку.
      Его дочка улыбается, она очень странно улыбается, она просто корчит мордочку, обнажая в гримасе свои ровные, недавно подпиленные зубы. Двадцать лет она страдала оттого, что один из передних зубов у нее неровный, а вчера она пошла проверяться к стоматологу, та взяла пилку и невозмутимо подравняла портивший ее улыбку резак.
      - Ты представляешь, - еще долго не могла прийти в себя она, - американские дантисты утверждали, что здесь понадобятся дорогостоящие керамические надставки, а она взяла и забесплатно подпилила мне зуб.
      Глаза ее при этом блестят. Он любил, когда у женщины блестят глаза от шампанского. Бабушка долго не хотела находиться. Она была профессором медицины и любила говорить: "Вот ты сейчас на меня кричишь, а когда я умру, будешь горько плакать". Поплутав в лабиринте стен с рядами мемориальных досок и выцветших портретов, бабушку, наконец, нашли. Она была замурована третьей в бетонной нише. Кроме нее, в мраморную доску было вделано еще два портрета каких-то дальних родственников, судя по всему, мужа и жены. Кто они такие, дочка сказать толком так и не смогла.
      Папу привлекли их имена: Вера Васильевна Молокосус и Оскар Павлович Пильдон. Бедная женщина, подумал он, в девичестве натерпелась с одной фамилией, а замужем мучилась с другой. Между тем бабушка взирала на свою внучку и подозрительную плохо выбритую личность рядом с некоторым состраданием. Папа сразу увидел сходство между дочкой и ее бабушкой. Общими были их губы. Тонкая полоска бабушкиных и нежная влажная плоть его спутницы, несомненно, имели один и тот же рисунок. Возможно, когда-то и прах дочки вот так же будет взирать с надгробного портретика на свою внучку, рядом с которой будет стоять желающий ее мужчина, благодаря чему, эта сцена, дай Бог, и будет повторяться до бесконечности.
      - Не могу себе простить, что обижала ее, - вдруг грустно призналась дочка, прилаживая снизу стены горшочек с цветами, которые, похоже, уже повидали на своем веку могил, - а она мне говорила: "Вот я умру, и ты еще вспомнишь обо мне". Я помню о тебе бабуля, мы еще встретимся с тобою.
      - Что за глупости лезут тебе в голову? - изумился ее словам папа.
      - А, неважно, - махнула рукой дочка и мило скорчила свою гримасу-улыбку. - Как ты думаешь, церковь сейчас открыта?
      Папа посмотрел на часы, было около семи.
      - Думаю, как раз начало службы. Монастырская церковь встретила их неприветливо.
      Он никогда не умел креститься. Если движение рукой еще получалось достаточно хорошо, то последующий поклон всегда выходил как-то скованно. Возможно, все дело было в раннем остеохондрозе, или в том, что он не любил кланяться никому, даже Богу. Дочка тоже отличилась перед церковной общественностью, представ перед Богом с непокрытой головой, распущенными вьющимися волосами, в короткой юбочке, непонятно как скрывающей место соединения двух длинных тонких ног и с голой полоской смуглого гладкого живота, слава Богу, без кольца в пупке. Старушки просто выжимали их из церкви своими неодобрительно-хмурыми взглядами.
      - Видишь, - сказал он, усмехнувшись, когда они выходили из храма под сень тихого монастырского кладбища, - церковь не принимает тебя. Не понимаю, почему, ведь такое ангельское лицо, как у тебя, еще поискать надо. И потом ты так молода, что у тебя просто не может быть настоящих грехов.
      Наивное лица дочки сразу стало задумчивым.
      - А измена это грех? - внезапно спросила она.
      - Смотря кому. Если твой любимый допускает твою измену, то не грех. Вот скажи, твоему парню будет больно, если он узнает, что ты ему изменяешь?
      - Думаю, что да.
      - Выходит, твоя измена - это грех.
      - А если я ему изменяю только телом, а душой я с ним - это измена?
      - К сожалению, на этот вопрос я сам еще не ответил, - пожал плечами папа.
      Здесь попробуем разобраться, кто кому изменяет. Дочка досталась папе, можно сказать, по наследству. Наследство оставил один американец, который жил у него и который в свою очередь получил дочку в наследство от другого американца, который и был настоящим парнем Дочки. Ему она и изменяла. Уф! Впрочем, это еще не все об изменах. Все - будет впереди.
      Итак, однажды американец сказал ему как бы в шутку:
      - Мне хотелось бы, чтобы ты попробовал эту девочку.
      Он даже не удивился. Американца так переполняли впечатления от этой жизни, что ему было не жалко поделиться ими с другими. С логикой у него было все в порядке: если у тебя чего-то много, ну, скажем, женщин, не жадничай, поделись с другом. Странные эти американцы. Ко всем народам относятся свысока, как боги или дети, при этом имеют раздражающую привычку постоянно всем восторгаться. Он живет в Америке и всем восторгается, потом он приезжает в Россию и тоже всем восторгается. Ты думаешь, почему ты живешь здесь и тебе так хреново, а он приезжает и всем направо и налево восторгается. В какую бы ситуацию он не попадал: плохую или хорошую - он остается лишь восторженным зрителем, которому показывают захватывающий спектакль жизни. Любые новые впечатления, с твоей точки зрения даже гадкие и позорные, для него - все равно, что нечаянный подарок. Это настолько выводит из себя, что хочется дать этому американцу по морде. Однако вскоре понимаешь, что это бесполезно. Потому что это тоже приведет его в восторг, как новое и необычное впечатление.
      Это случилось, когда они устроили вечеринку с "барбикью", (по-русски шашлык) у тихой речки, которая незаметно прокладывает себе путь в ивовых зарослях почти в самом центре города. Их было четверо, две девушки и двое мужчин. Костер, тьма речного берега, вино, музыка из машины, игривые прикосновения, когда пары уже разделились, и смелость в действиях одних только подстегивает других пойти еще дальше в осуществлении своих порочных желаний.
      Глаза девушек, одетых во все черное, разогретые вином и мясом, горели в отблесках костра, словно глаза ведьм на ночном шабаше. Очень скоро всех захватил общие танец древних египтян. Дочка танцевала удивительно мило. Несмотря на невероятно тонкие линии, ее тело было необычайно гибко и подвижно. А как известно, любой танец - это игра тела, целью которого служит обольщение партнера. В танце легко происходит сближение тел и выяснение на уровне легких прикосновений и движений, правильный ли выбор ты сделал. Танец двух пар то сливался в общем безумии телодвижений и на первый взгляд случайных прикосновений к интимным местам, то распадался на более естественные полеты каждого мужчины со своей женщиной. Девушки первыми нарушили благопристойность светского пикника и слились друг с другом в интимном поцелуе. Папа немного опешил от такого поворота событий. По всему было видно, что это у них происходит не в первый раз. В нем даже зашевелилась ревность, при этом он понял, что сегодня позволено все. В какое-то мгновение папе удалось вырвать свою девочку из общего развратного танца. Дочка, похоже, давно ждала от него этого, она наклонилась к его уху и разгоряченным дыханием прошептала.
      - Покатай меня на руках...
      Папа поднял ее на руки и закружил на месте. Молодые сильные ноги обхватили его бедра, дочка откинулась назад, а затем обвила его тело руками, как змея обвивает свою новую жертву.
      Кто мог ожидать такого безумства от одетой по последнему крику моды девушки, нет, не девушки, а тончайшей почти бесплотной тени, какой модно быть у современных выпускниц колледжей, предпочитающих говорить больше на английском, чем на родном языке? Ее облик никак не вязался с ее способностям к математике и статусом круглой отличницы. А ведь этот ребенок с лицом ангела, бывшая студентка мехмата московского университета и недавняя выпускница вашингтонского, была без пяти минут магистром экономики!
      Слишком умная женщина всегда пробуждала у папы противоречивые чувства. С одной стороны было любопытно узнать, как она в постели, а с другой, трахать девушку с такими мозгами - это все равно, что компьютером забивать гвозди. Тем не менее папа отнес дочку во тьму кустарника, недоступную отблескам костра. Там они в яростном объятии упали в траву под каким-то деревом и превратились в доисторических самца и самку, лишь изредка обращаясь к техническим достижениям современного секса.
      Впрочем, одна вещь немного сбивала папу с толку. Самка была слишком активна и иногда мешала ему непредсказуемостью своих действий. Наконец он понял, в чем дело. Его партнерша слишком долго жила в стране, где женщины третируют мужчин своими претензиями на равноправие. Это катастрофически сказалось на сексе, где сама природа распределяла роли насильника и его жертвы. И теперь американки сами пытаются трахать мужчину, удивляясь, отчего вокруг так много развелось импотентов. Но папа, как человек опытный, быстро справился с этой проблемой, всей своей массой прижав дочку к земле так, чтобы та не смогла даже пошевелиться.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.